Однажды принесли бутерброды с красной икрой, а я не ем красную икру. Потому что, когда ее ешь, появляется ощущение, будто лакомишься живым существом. Ни разу в жизни я не дотрагивалась до красной икры. Что делать? Патриарха обижать нельзя: что он подумает, если гость откажется от его угощения дефицитным в те времена деликатесом. И я начала откусывать от бутерброда и медленно жевать. С великим трудом сдерживала себя, не кривилась, и последний кусочек доедала едва ли не со слезами на глазах и с комом в горле. Но, слава богу, Патриарх, кажется, ничего не заметил.
– Но ведь ты встречалась и с Президентом России, а в Кремле, как известно, кормят не гречневой кашей и пельменями?
– Да, я присутствовала на двух инаугурациях Президента России и на приемах бывала, но обходилось без зернистой икры.
Кстати, Святейший содействовал в одном очень важном для меня событии, когда решалась судьба первой серьезной публикации обо мне в журнале «Огонек».
…Давно-давно, эдак году в восьмидесятом, к нам в редакцию «Огонька» привели уже тогда легендарную, фантастической привлекательности черноглазую амазонку. «Джуна, Джуна, загадочная женщина» – ползло по редакционным кабинетам и этажам. Зал заседаний не мог вместить всех, кто хотел увидеть провидицу. Чего только о ней не говорили в то время: видит насквозь, засвечивает фотопленку, вылечивает от болезней, спасла Аркадия Райкина (принесли на носилках, ушел сам), помогла Ираклию Андроникову, предсказывает, экспериментирует… И самое, пожалуй, тайное, шепотом: «Пользует Брежнева, Ильич-то того, сдает». До сих пор не ясно, благодаря ли Джуне тянул до последнего немощный кремлевский старец? Сама она уходит от ответов на эти вопросы, но я знаю, что в то позднебрежневское время случилась любопытная история.
Журналист Сергей Власов написал о Давиташвили большую статью. О нелегкой судьбе, о мытарствах, о том, как она помогает больным и сирым, о неприятии учеными ее методов воздействия на организм. Это была первая публикация о появившейся в Москве чудотворице из Тбилиси.
«Огонек» выходит по субботам. Крохотная лимитированная часть двухмиллионного тиража на особой финской бумаге печаталась первой и немедленно доставлялась в секретариат ЦК КПСС, чьим органом «Огонек» и был.
В утренние часы пятницы, когда начали набирать обороты ротационные машины, в кабинете Анатолия Софронова раздался телефонный звонок. Трубку подняла секретарша Таня.
– Софронова, – потребовал суровый голос.
– Он будет позднее, – прочирикала секретарша.
– Позовите дежурного редактора.
Через три секунды заместитель главного Владимир Николаев был у аппарата.
– Что же это… вашу мать, вы себе позволяете?! Немедленно снимите материал.
Николаев узнал голос главного идеолога партии Суслова и похолодел. Что делать? Остановить тираж? Такого не бывало! Где же Софронов? И тогда ведущему номера пришла в голову самая банальная и самая спасительная мысль: надо искать не главного и не того, кто был выше звонившего, надо немедленно найти Джуну. И Джуну нашли. Сообщили ей о звонке из Кремля. «Ждите», – бросила она. В томительном ожидании прошло десять-пятнадцать минут. Замглавного «примерз» к телефону-вертушке. Зазвонит ли?
И всесильный аппарат с гербом над диском зазвонил:
– Можете печатать.
И все. Одышечный тяжелый голос так же внезапно оборвался. Дежурный узнал Самого-самого.
Такова легенда. «Огонек» же, опоздав с ротацией на 8 часов, вышел в свет. О Джуне Давиташвили узнали страна и мир. А при чем здесь патриарх Московский и всея Руси Пимен? Он стал звеном в телефонной цепочке поиска в воскресный день Генерального секретаря.
– Джуна, но все-таки в общественном сознании ты – экстрасенс, ясновидящая, но не ученый…
– Пресса, формирующая общественное мнение, зачастую падка на поверхностные сенсации. Чудо, мистика – это интересно. А наука скучна. Конечно, я в первую очередь ученый, исследователь, практикующий врач. А с точки зрения биоэнергетики… как тебе сказать? Все люди умеют в той или иной степени, скажем, петь, но таких, как Лемешев, Шаляпин, единицы. Так и тут.
