Заглянув в Википедию, Астролягов узнал, что Черкезишвили дважды брал премию НацBest. Первый раз по разделу исторической прозы за литературоведческую книгу «Скелеты в шкафу русской классики», а вторую за детектив «Друг мой Дантес». Премия «Национальный bestseller» была учреждена гильдией книготорговцев Союза предпринимателей России. Её вручали в семи номинациях за книжные новинки, показавшие лучшие продажи по результатам истекшего финансового года. Цифры бухгалтерской отчётности служили самым достоверным критерием успеха, в отличие от оценочных суждений членов жюри всех остальных литературных премий, основанных на вкусовщине и личной заинтересованности влиятельных критиков.
Чтобы продаваться большими тиражами, детективы Климовича были сложноваты, а сам автор малообщителен. Маркиз Арманьяк много тусовался, писал проще и тем угоден был своей мыслящей аудитории с двумя дипломами на каждого из читателей.
— Казаться, а не быть, вот в чём секрет успеха! — прошептал Алексей.
Взгляд его остановился посреди монитора, кружка выскользнула из пальцев и выплеснула кофе с осадком на заботливо подставленную клавиатуру.
Мужской голос звенел от возмущения и проникал через закрытую дверь. Редакторы навострили уши.
— Кто это разбушевался? — с беспокойством спросил Григорий.
— Автор городской прозы, — установил источник сигнала Игорь, а голос взлетел до истеричного визга и оборвался.
Где-то далеко стали часто двигать тяжёлую мебель.
— Атас! — Григорий выскочил в коридор.
Тут раздался короткий деревянный взрыв и всё стихло.
Когда редакторы добежали до отдела городской прозы, в кабинете царил разгром, словно там бушевал гений.
Свёрнутый стол, обломки стула, монитор на полу, рядом лежит патлатый мужчина. Испуганная Ната сидит на полу, обнимает и утешает окровавленную Катю, а та трясётся, прижимая к лицу ладони, и даже не плачет.
— Опять авторы, — констатировал Григорий.
— Надо звонить ментам, — сказал изнутри книжного редактора Фомина криминальный журналист Астролягов.
— Кто будет звонить? — спросил Игорь.
Никто не хотел вызывать.
— Я позвоню, — сказала Ната. — Я его пристукнула.
— Что с Катей? — спросил Тантлевский.
— Сначала я «Скорую» вызову, — Ната беспомощно оглядела мужчин, а те стояли и смотрели. — Дайте кто-нибудь телефон, пожалуйста, он лежит на моём столе.
В комнату набивалось всё больше зевак. Они почти сразу останавливались и цепенели, опоздавшие выглядывали из-за спин впередистоящих и тоже замолкали. Самые умные тут же уходили, чтобы не встрять в неприятности.
— Ты его не убила? — Игорь потыкал тело носком ботинка.
— Я же не краем стула по шее ударила, а плоскостью по голове, — промямлила Ната, но всем стало неуютно.
— Я «Скорую» вызову, — Астролягов достал из кармана мобильник, но по привычке набрал ментов.
— Катя? С Катей что? — протиснулся к ним Жорик, склонился, потянул её за руку.
Катя подняла голову. Вспухший рубец рассекал по диагонали правую бровь, переносицу и левую щёку. Края раны на лбу разошлись, из них торчало что-то белое. Они и кровоточили больше всего. Жорика замутило. Он отступил и больше ни о чём не спрашивал. Сзади переговаривались дизайнеры. Может, это были корректоры, Астролягов пока не научился их различать.
— Я вызвал, — сказал он, опуская телефон.
В коридоре мелькнуло лицо Гайдара Каримовича. Коммерческий директор прислушался и пролез вперёд. На него с недовольством оглядывались, узнавали и сразу уступали дорогу. Пробравшись к жертвам, он достал белый платок и подал Нате. Тут же, сообразив, все стали протягивать носовые платки различной степени засмарканности, а Ната беспрекословно брала их, вытирала Катю и прикладывала к ране, чтобы остановить кровь, которая продолжала накапливаться в рубце и стекать на глаза.
— «Ноль-два» звонили? — спросил Нуцалханов?
— Только что, — бодро отчитался Алексей.
Гайдар Каримович цокнул языком как-то по-особенному, как умеют делать только кавказцы.
— Надо было в отделение звонить.
— Всё равно в отдел повезут, — рассудил Астролягов.
— Так бы опер оттуда приехал, нам меньше забот, — нахмурился коммерческий директор, который, должно быть, имел со здешней полицией много дел.
