И звонко защелкал стальными пальцами перчатки. Солдаты, входящие во двор, с удивлением разглядывали странную фигуру. За спиной старика, где-то в темноте, заплакала женщина. К ней присоединилась другая…
— Наш господин недужен, — подсказал караульщик. — Не в себе то есть.
Сумасшедший, догадался Лидвих. Вслух же тихо объяснил караульщику:
— Послушай меня, человек. Завтра к вечеру или, самое позднее, если мне повезет, послезавтра утром, этот замок будет взят приступом солдатами Лорда Ройнгарда. Я имею в виду настоящего Лорда Ройнгарда. Если хочешь жить, уходи, пока еще есть время. И остальным объясни: если хотят выжить, пусть проваливают.
— Наш господин не согласится… — начал, было, караульщик.
— Как хочешь. — Лидвиху было недосуг заботиться о безумном помещике и его домочадцах. Завтра доброму брату предстояло сразиться и умереть. Мелочи рыцаря перестали занимать.
Штурм начался перед рассветом. Солдат будили без шума. Ни барабанов, ни воя труб — спящих хлопали по плечам, трясли. Сонные воины зябко ежились в сырой одежде, натягивали холодные доспехи. Завтрака не было, зато выдали по полкружки вина — чтобы согреть замерзших и чтобы хоть немного взбодрить. Постепенно отряды собирались, их выстраивали на снегу перед рядами лагерных палаток. За ночь похолодало еще больше, под сапогами хрустела ледяная корочка, припорошенная сверху мягким снежком. Воины зевали и вполголоса бранили Анелу Ведьму Севера, повинную в холодах, а также Капитана, который заставил проделать такой путь в непогоду. Бойцы были готовы выступить — им хотелось, чтобы все завершилось поскорей.
Перед неровными шеренгами проехал на крупном белом жеребце добрейший Могвид. Наряженный в орденское облачение, великий магистр казался в сумеречном свете призраком или серебряной статуей. Добрейший оглядел солдат и поднял руку. По этому знаку орденские солдаты двинулись в передний ряд. Им предстояло первыми идти на приступ. Ополченцы расступались, открывая дорогу стройным колоннам воинов в белом.
Могвид взмахнул ладонью, посылая добрых братьев в атаку. Шеренги белых фигур двинулись к темной громаде Айхерна, стены отчетливо выделялись на фоне занесенной снегом равнины. Сверху на зубцах и парапетах тоже образовались ажурные белые шапки, но вертикальная кладка оставалась темной. Орденские воины, перестраиваясь на ходу, устремились к проломам. Широкие бреши выглядели так, будто их не охраняют, но не было сомнений, что стены стерегут люди Железной Руки. В противном случае в лагерь наверняка явились бы перебежчики из Айхерна.
Вереницы белых фигур размеренно продвигались к городу… Следом за ними шли небольшие отряды орденской кавалерии под началом Могвида, дальше шагали ополченцы-северяне. Последние не соблюдали строя… Конница сеньоров еще заканчивала снаряжаться, и волонтеров не стали ожидать.
Приблизившись к стенам на расстояние выстрела, белые воины дружно вскинули к плечу щиты и сплотили ряды. Темная громада города безмолвствовала, ни звука, ни огонька. Холодные стены и проломы — такие широкие, что в них можно пройти хоть по десятеро в ряд. Вот остается пятьдесят шагов… сорок… снег и наст хрустят под сапогами, а стены все ближе. И в проломах по-прежнему никого не видать. Орденские воины снова перестроились, стянулись в плотные колонны и вступили под сень айхернских укреплений.
За бруствером не было ни единого человека, улица оставалась безмолвной и пустой. Снег на ней оказался растоптан, смешан с грязью и едва присыпан свеженьким — до самого вечера здесь расхаживали взад и вперед. Кто и для чего?..
Воины в белом остановились, поравнявшись с окраинными зданиями, ждали второй эшелон. Под стенами становилось людно — но лишь снаружи. В проломы пока вошли только орденские воины. Ополченцы северяне ожидали с внешней стороны.
Орденские солдаты медленно двинулись вдоль улиц. Они шагали сплоченными группами, загородившись щитами. Отряды занимали всю мостовую. Достигли первого перекрестка, огляделись — на параллельных улицах показались отряды в белом. Пошли дальше. Здания были погружены во тьму, ставни заперты. Кто-то обратил внимание: двери всех до единого домов заколочены снаружи крест-накрест толстыми досками. Кто это сделал? И с какой целью? Непонятно…
