Затем -- сон, первая ночь в Торонто в отеле "Саттон-Плейс", в моем роскошном номере. Я -- на вокзале, и мимо проходит поезд и останавливается лишь на несколько секунд, времени сесть в него нет, и вагоны открыты на обе стороны, точно платформы для скота. Я, наконец, сажусь в один, и он останавливается на АРМЕЙСКОМ ПОСТУ, и все выходят. Это конец линии. Я отыскиваю асфальтовую дорогу, которая ведет дальше, и спрашиваю у кого-то, доберусь ли я по ней до Сент-Луиса. Он отвечает, что да. А далеко? "Около шести миль". Я прикидываю, что могу дойти за час, поскольку путь все время под гору. Некоторые участки дороги похожи на рынок -- овощи, фрукты, тусуются люди.
Несколько жутчайших приступов за те пять дней, что я провел в Торонто. Изматывающая боль, распространяющаяся из левой руки и доходящая до челюсти. Глотаю пилюли нитроглицерина, как орешки. Боль накатывает волнами и пригвождает к постели. Отстраниться от нее никак нельзя, поскольку отстраняться некуда. В К.С. меня встретил и проводил Билл Рич. Назад сквозь грозу с градом (штормовое предупреждение о торнадо), конец дня вторника. Град -- как мячи для гольфа. Страховым компаниям пришлось выплатить миллионы за помятые машины и разбитые крыши.
В четверг после Торонто сходил к доктору Хиберту и немедленно -- в больницу. Рентген с красителями показал: основная артерия на девяносто восемь процентов закупорена. Ангиопластия в понедельник утром. Выписался из больницы Св. Франциска во вторник днем. Еле выкарабкался. Д-р Хиберт сказал, что не позволил бы ехать в Торонто. Я и понятия не имел, насколько серьезна ситуация. Еще три-четыре дня и... обширный инфаркт.
Я думаю -- озеро в Неваде. Из окна можно видеть лодки. Прошлой ночью -- сон о Посетителе. Услышал, как в передней комнате разговаривают люди. Там был Морт. Потом я с тупорылым в руке вышел из спальни -- в дверях в переднюю комнату стояли два человека. Я вошел. Остов кровати исчез. Человек в красном костюме лежал на полу и говорил что-то оскорбительное. Я сказал:
-- Я никогда не смог бы никого застрелить без причины.
Там женщина, вылепленная из белого фаянса от талии и выше. Скачет по комнате. Человек, объявивший себя, ни слова не говоря, Посетителем и руководителем группы, сказал:
-- От вас неприятности. У вас забот полон рот.
Лицо у него серое и анонимное. Его верхняя губа не движется, когда он говорит, но мне видны серые зубы. Флетч, сидящий на моей постели, произносит что-то загадочное. Как-то относится к Теду Моргану и наполовину выкуренной сигарете с фильтром в пепельнице.
Ищу себе завтрак в Стране Мертвых. До этого Келлз и Дик Сивер(67) вместе. Я раздосадован на Келлза. Не помню, почему...
И вот перед гостиницей в поисках завтрака. Кажется, я в Италии. Все это место -- будто палуба огромного корабля. Я готов удовольствоваться хлебом и кофе, но, кажется, не могу привлечь внимание официанта. Корабль уже движется. Я не знаю, куда мы едем, и все время спрашиваю:
-- Куда идет это судно? В открытое море?
Наконец, выясняю, что мы направляемся в Англию, и я злюсь на Джеймса: он обманул меня насчет пункта назначения. Я смотрю на него через всю палубу. У меня только два доллара. Сейчас -- четыре часа дня. Я яростно смотрю на Джеймса. Куда это судно идет? Почему-то мне не хочется ехать в Италию, и я говорю Джеймсу:
-- Когда приедем в Лондон, остановимся в разных отелях. А потом я еду домой.
Что мне делать в Лондоне? Ходить в гости к каким-нибудь поп-звездам? Почему я злюсь на Джеймса? Что тут не так? Судно не идет в море...
Моя квартира в Нью-Йорке, если ее можно так обозначить, открыта с двух сторон, больше похожа на коридор или крытую улицу. Я собираю вещи, еду в Сент-Луис или куда-то на запад от Нью-Йорка. Здесь что-то кошмарно не так, вроде чумы, какое-то неотвратимое бедствие, дымкой висящее в воздухе. Моя одежда и туалетные принадлежности упакованы в небольшой кожаный саквояж. Три пистолета я отложил на полку за занавеской. Опасно, решил я, путешествовать с пистолетами в багаже. В любом случае, смогу легко купить пистолет в Сент-Луисе по приезде -- если доеду туда. Мой чемодан -- на нижней полке у гардероба. Я выдвигаю ящик и обнаруживаю еще какие-то пожитки; ножницы, носовой платок, носки... ладно, на это времени уже нет.
