— Приятно потолковать с вами, но, думаю, с меня пока хватит расспросов руководства.
— Я уже объясняла, что не имею никакого отношения к руководству.
— А доля в «Старз»? Это автоматически ставит вас в ранг начальства.
— Ладно, не буду спорить. Руководство желает знать, куда вас несет.
— Кататься на лыжах. Какие-то проблемы?
Еще нет, но будут.
— В округе только одна альпийская лыжня. Спуск высотой всего сто двадцать футов. Что такое сто двадцать футов для храбреца вроде вас? Раз плюнуть.
— Черт!
Молли поспешно скрыла улыбку.
— Значит, похожу по равнине, — решил он. — Я слышал, что здесь есть трассы мирового класса.
— Снегу слишком мало.
— Значит, поищу аэродром! — бросил он, метнувшись к шкафу.
— Нет! Лучше отправимся… отправимся в поход!
— В поход? — переспросил Кевин с таким видом, словно она предложила ему полюбоваться на птичек.
Молли лихорадочно соображала, что сказать.
— Знаете, в скалах есть узкая и очень опасная тропа. Ее закрывают, когда начинается ветер или хотя бы слабый снежок, но я знаю, как пробраться к ней в обход. Правда, советую хорошенько подумать, прежде чем согласиться. Тропа узкая, обледеневшая — если оступиться, то можно полететь вниз и разбиться.
— Сочиняете.
— У меня не такое богатое воображение.
— Вы писательница.
— Детские книги. Никакого насилия. Но если хотите стоять здесь и болтать все утро — дело ваше. Я, пожалуй, отправлюсь одна. Небольшое приключение не помешает.
Ей, кажется, удалось привлечь его внимание.
— Ну что ж, тогда в путь.
Они прекрасно провели время, хотя Молли так и не сумела отыскать обещанную опасную тропу — может, потому, что в самом деле все придумала. На вершине скалы, куда им удалось взобраться, было холодно и ветрено, однако Кевин не жаловался. Он попытался взять ее за руку в особенно скользком месте, но Молли, пронзив футболиста презрительным взглядом, посоветовала ему заботиться о себе, поскольку она не собиралась спасать его каждый раз, когда он станет пугаться любой наледи.
Кевин рассмеялся и вскочил на груду скользких камней.
При виде гиганта, стоявшего лицом к серой воде с гордо откинутой головой и взъерошенными ветром русыми волосами, она ощутила странное волнение.
Молли даже забыла о твердом намерении всячески высмеивать его, и оба веселились от души. К тому времени как они вернулись домой, ее зубы стучали от холода, хотя все потайные женские местечки горели, словно обожженные.
Кевин сбросил пальто и потер ладони.
— Неплохо бы воспользоваться горячей ванной.
Неплохо бы воспользоваться его горячим телом…
— Ради Бога. А мне нужно работать.
Почти бегом направляясь к мансарде, Молли вспомнила, как Фэб однажды сказала ей: «Когда растешь в таком окружении, как мы, Молл, оголтелый секс кажется чем-то вроде змеиной ямы. Нам нужна настоящая любовь, верная и искренняя, и готова поклясться, что, прыгая из постели в постель, такой не встретишь».
Хотя Молли никогда не прыгала из постели в постель, она все же признавала правоту сестры. К сожалению, она, здоровая двадцатисемилетняя женщина с нормальными физическими потребностями, до сих пор не нашла настоящей любви. И что же тут поделать? Вот если бы во время их прогулки Кевин выказал себя пошлым ничтожеством… Но он ни разу не заговорил о футболе. Они беседовали о книгах, жизни в Чикаго и рок-музыке.
Так и не сумев сосредоточиться на Дафне, Молли придвинула компьютер, чтобы поработать над статьей «Петтинг и осторожность: далеко ли позволишь себе зайти?». Но эта тема навеяла еще большую тоску.
К концу первого года учебы в колледже она до смерти устала ожидать пришествия Великой Страсти и решила забыть о чистой любви и довольствоваться искренней симпатией к парню, с которым встречалась несколько месяцев. Но потеря девственности обернулась ошибкой. Молли почти возненавидела беднягу и поняла, насколько была права Фэб — она не создана для случайных связей.
Пару лет спустя она убедила себя, будто достаточно неравнодушна к мужчине, чтобы попытаться снова. Он оказался умным, тонким и очаровательным, но мучительная грусть не покидала ее, пока продолжался их роман, и ушла лишь много недель спустя.
