«Ересова книга» продвигалась, и Валентин сам не заметил, как увлекся. Четвертую часть, правда, пришлось почти целиком переделывать, потому что заказчик остался недоволен формой изложения.
— Поменьше вот этих ваших научных отговорок, Валентин Арнольдович! «С одной стороны некоторые факты свидетельствуют о…», «с другой стороны нет точных данных…» — забудьте! Вы не научную монографию пишете, так? И даже не научно-популярную книгу нашего времени. Фактически это пропагандистская листовка. Она должна выглядеть уверенной, как солдат на параде, чтобы у читателя не оставалось никаких сомнений.
Вечером после разговора он в сердцах подумывал отказаться от работы. Что это такое, его, ученого, пусть не с мировым именем, но все же известного, отчитывают, как мальчишку! Но книга уже захватила его, и Воротников скрепя сердце сел за правки.
Иногда он представлял вероятного автора, хитроумного мистификатора вроде Миролюбова, который, отчаявшись бороться с норманской теорией скудной фактологией, решился выдумать несуществующую религиозную традицию. Доказать, что задолго до прихода Рюрика славянские племена создали свою устойчивую государственность. И общество, крепко спаянное верой в Рода-покровителя, Родноверием.
За полгода он закончил первую часть книги и собирался уже браться за новоязыческий пантеон, когда вдруг позвонил Серега.
— Меня переводят, дружище. Уезжаю в теплые страны, к друзьям-курдам. Для тебя ничего не изменится — работу передают в другой отдел, но кураторы останутся теми же. Все, больше ни о чем не спрашивай, не имею права говорить. Запомни одно: вещь у тебя получается убийственной силы, и ты просто обязан ее закончить. Ну, бывай. Может, увидимся еще…
Из Курдистана Дорохин не вернулся.
Сколько Валентин не пытался узнать у куратора, что случилось, тот лишь отговаривался «закрытой информацией».
А когда вторая часть была вчерне написана, по телевизору как раз показывали «Лебединое озеро»…
Довольно быстро после краха ГКЧП Воротников понял, что его работа никому больше не нужна. Переводы теперь поступали все реже, после каждой главы их приходилось ждать месяцами. Телефон для контактов с куратором долгое время молчал, потом был краткий всплеск истерической активности, а потом… главный инициатор проекта Вениамин Максенков сделал то, что сделал. Из табельного ПМ.
Валентин уничтожил черновики недописанных глав, разбил и выбросил на помойку пишущую машинку. Главное, чему его научили в Конторе — не оставлять следов. Страна менялась безвозвратно, и вряд ли в этой суматохе кому-нибудь есть дело до несостоявшейся большой игры КГБ с западными конкурентами.
* * *
И все-таки ему довелось разок снова столкнуться с прошлым. Да так, что с шага сбился, а сердце ощутимо екнуло. Здоровенный бородатый мужик на импровизированной трибуне потрясал каким-то самодельным оружием и красноречиво призывал к чему-то доброму и светлому.
Он сыпал цитатами из «Ересовой книги» почти дословно, уж их-то Валентин ни с чем бы не спутал. Каждую строчку он вылизывал так тщательно, что до сих пор мог излагать целыми страницами почти с любого места.
Как оказалось — не он один.
— …истинная вера наших славных предков, родная, на долгие годы оказалась скрытой от глаз наследников, как, бывает, иссякает заваленный многопудовым камнем живительный родник! Но стоит могучему воину отвалить тяжеленный валун, и спасительная влага снова пробьет себе путь на поверхность. В годы советского застоя волхвы мужественно хранили у сердца огоньки священной религии первых славян, подвергались преследованиям и тяжко страдали в застенках страшного КГБ. Но не сдались. И сегодня мы…
Валентин улыбнулся краешком губ и прошел мимо. Страдали, значит…
В одном из бывших кооперативных ларьков обосновался носатый армянин Андроник, который, говорят, скупал ваучеры. Если удастся выручить за него хотя бы пару тысяч, можно протянуть еще месяц-другой. Зарплату на кафедре выдавали с перебоями, да и вообще, если верить устойчивым слухам, институт находился на грани закрытия.
Какая уж тут «родная вера», когда не знаешь, что будешь жрать завтра? Пусть подождут сытных и спокойных времен — и народ со скуки захочет чего-нибудь экзотического…
