И Эндерсон снова смеется.
— Помню, кстати,— продолжает он,— говорят, в лесу за участком старика Ваксы есть большая пещера. Я так думаю, Седрик на нее наткнулся, когда рыскал по окрестностям. Только сам я тебя туда не поведу.— И прибавляет: — Спроси Джонни.
А потом говорит:
— Холодновато стало, чувствуешь?
Они прошли дорогой через лесок, там было прохладно, но приятно, и оказались в самой узкой части долины, куда не заглядывает солнце. На синем небе по-прежнему ни облачка, но оно уже не кажется низким, давящим. Уже не пышет жаром, напротив, в нем ощущаешь неизмеримые леденящие дали.
— В том-то и горе,— говорит мистер Эндерсон.— Слишком короткое здесь лето. Бывают морозы до самого рождества, а если совсем не повезет, так и в середине февраля заморозки. Говорят, когда лето короткое, все растет быстрей, но что толку, ведь того гляди подморозит. Я хочу сказать, туго приходится, если хочешь вырастить картошку или еще что-нибудь такое, что боится холодов. Джек говорит, тут наш родной дом, но, бывает, подумаешь совсем другое. Белым вовсе не следовало бы селиться на этой земле… а вот маори, пожалуй, по берегам рек устроились неплохо. Они тут обжились, это верно. А белый — временный жилец, вроде арендатора, бьется, надрывается — и все впустую. Только и остается спасовать и начать все сызнова в другом месте либо тянуть лямку, покуда не выгонят.
— Да,— говорит Дэйв,— понимаю.
И опять он старается все это осмыслить, хотел бы задать кучу вопросов, да не знает, с чего начать. Но до стригальни уже рукой подать, Берт распахивает ворота загонов, и через минуту-другую туда протискиваются овцы.
Движок не включен, из стригальни слышатся голоса; но, поднявшись по ступеням, никого еще не видишь, стригали собрались за перегородкой, возле машины.
Эй, оболтусы!
Да, они уже с полчаса как кончили стрижку. Но такое уж невезенье, малыш Инки им подгадил.
Все трое сидят на полу возле движка, кругом разложены инструменты, руки черны от мазута и машинного масла, даже на лицах грязные пятна.
— Я так думаю, это неисправен клапан,— говорит Уолли.
— Жаль, нельзя, по обычаю, обвинить правительство,— замечает Лен.
— Гляньте сами, Энди,— говорит Джек и продолжает объяснять; мистер Эндерсон нагнулся, приглядываясь; и Дэйв сообразил, что малышом Инки почему-то называют мотор. Прислушиваясь, он подошел к окну, протер глазок в грязном, затянутом паутиной стекле и поглядел на загон. Уже остриженные овцы стали какие-то корявые. Между остатками короткой шерсти розовеет кожа, но все равно по сравнению с только что пригнанными густо обросшими годовичками они кажутся белоснежными. Головы и шеи годовичков покрыты цепкими семенами бидди-бида, у некоторых от этого шерсть над глазами нависла сплошняком, и они ничего не видят.
— Как там, наверху, сильно разросся бидди-бид? — спрашивает Джек.
— Проходу от него нет.
— Тьфу ты, пропасть!
Эндерсон уже думал, совсем плохо дело, и тут ему показалось, вроде он исправил мотор. Осторожно, на пробу, запустили машину, и теперь она загудела ровно, как полагается.
Ура!
Молодец старина Энди. И малыш Инки молодец.
Ну и точка.
На сегодня всё, они заторопились с приборкой. Джек велит Берту взяться за щетку и поживей подмести, мистер Эндерсон помогает Уолли зашить туго набитый тюк, уже заложенный под пресс; Джек и Лен разбирают свои машинки, чистят и смазывают; и, конечно, Дэйв стоит тут же и смотрит, смущенный собственной никчемностью — рад бы хоть чем-то, хоть как-то помочь, да не умеет.
Наконец они вышли, нагруженные всяким инструментом, который надо снести в дом, Эндерсон закрыл за собой дверь и поглядел на небо.
— А что, ребята,— говорит он,— вроде дождь собирается?
— Дождь!
— И не думайте.
— Ничего похожего.
— Ну, ручаться ни за что нельзя. А как насчет заморозков?
Теперь, когда вышли из стригальни и ощутили в воздухе холодок, да еще припомнили прошлую ночь… ну, насчет заморозков — кто его знает.
А ведь это задача. Если подморозит, остриженных сегодня овец надо бы загнать под стригальню. Но десять против одного, что пойдет теплый дождь, и тогда под стригальней надо укрыть нестриженых, годовичков, чтоб не намокла шерсть. Иначе завтра невозможно будет стричь, разве что опять выглянет солнце и они немного обсохнут.
