– Был бы Шубин в городе, он бы подсказал, как лучше поступить, он и сам бы схватил за шиворот эту тетку и вытряс бы из нее все…
– Она не тетка. Она молодая, но вся в морщинах, я же говорила. А вела она себя так, что я ей поверила, понимаешь? У нее такой тяжелый взгляд, такой неприятный голос… Юля, не уходи, побудь со мной.
– Вообще-то я могу оставить тебе сотовый телефон, и тогда она уж точно тебе не перережет провод… – Юля достала из кармана куртки телефон и отдала его Жанне. – Подожди-ка, я сначала перезвоню Щукиной… – Она набрала номер агентства, Надя взяла трубку. – Это я.
– Ты жива? – хохотнула Надя, находясь, судя по всему, в прекрасном расположении духа. – Рада тебя слышать. Как дела у твоей портнихи?
– Довольно странное дело. Шубин не звонил?
– Звонил и даже оставил телефон. Ты можешь ему позвонить, только не по сотовому, конечно. Он в М. и какое-то время там еще пробудет. У нас появились первые в этом году клиенты. Сразу три. Я уж не стану тебе рассказывать по телефону, приезжай, все узнаешь… Короче, работы невпроворот. Разбирайся поскорее со своей портнихой и возвращайся…
Щукина вела себя невыносимо, раздавала приказания, словно она была Крымовым. Юля почувствовала, что у нее запылали щеки. От злости. От непонимания того, что вообще происходит с Надей, и откуда у Щукиной это настойчивое желание вывести ее. Юлю Земцову, из равновесия? Неужели во всем виноват Крымов, точнее, те отношения Юли с Крымовым, свидетельницей которых почти две недели была Надя? Это ревность?
– Достань из сейфа новый телефон и сделай к моему возвращению так, чтобы он заработал. Ты знаешь, кому позвонить, что сказать и сколько это стоит .
– Не поняла… Зачем тебе это? Решила сделать рождественский подарок своей портнихе?
– Вот именно. Это очень важно, поэтому не ерничай, а делай так, как тебе говорят.
Свой телефон я действительно оставляю здесь, у Жанны. Я буду в агентстве примерно через час.
Она положила трубку и некоторое время сидела неподвижно, глядя на падающий за окном снег и думая о том, что, наверное, так никогда и не научится ставить зарвавшихся людей на место. А ведь Щукина зарвалась. Она потеряла всякий стыд и совесть, раз позволяет себе так разговаривать с Юлей.
Очнувшись от своих невеселых мыслей, она, ободряюще улыбнувшись притихшей Жанне, позвонила Крымову.
– Привет, это я.
Она тотчас представила себе спальню Крымова и его самого, валяющегося на кровати с блокнотом в руках – он занялся прозой. Смешно. Она не могла воспринимать это всерьез. Впрочем, как и Шубин с Надей.
– Здравствуй, солнышко… – услышала она масленый голос Крымова и почувствовала, как приятная волна прошлась по всему телу, словно Крымов на мгновение переместился сюда, в Жаннину квартиру, специально для того, чтобы обнять Юлю. – Как дела? Ты собралась в М.?
– А что, в этом есть необходимость?
– Так ведь появились первые клиенты! Тебе Щукина ничего не сказала?
– Она сказала, что это не телефонный разговор.
Я звоню тебе по другому делу…
– Как, еще клиенты? – Крымов явно оживился. Ему, бездельнику, дела и деньги падали прямо с неба.
– Думаю, что да, но не уверена. Хотела посоветоваться с тобой, но думаю, что мой визит ты можешь истолковать не так, как бы мне этого хотелось. Это тоже, кстати, не телефонный разговор. Ну так как, ты примешь меня или приедешь в агентство сам?
– Приеду сам, но для начала мне бы хотелось пообедать с тобой где-нибудь… Давай встретимся минут через сорок – раньше-то я не доеду, снега видишь сколько намело! – возле «Тройки». Идет?
– Идет.
Юля вернула телефон Жанне:
– Ты поняла, как им пользоваться?
– Конечно… Спасибо тебе большое.
– Так что звони – телефоны мои все знаешь?
– Нет, только тот, что в агентстве…
– Кстати, а почему ты сама не позвонила мне, а попросила своего знакомого?
– Бориса? Да я вообще теперь не выхожу из квартиры. Боюсь. Мне кажется, что она стоит где-то рядом, на лестнице или в лифте…
– А она тебе, случаем, не приснилась?
Жанна горько усмехнулась. И в эту минуту в дверь позвонили. Обе женщины вздрогнули, как по команде.
– А ты-то чего дрожишь? – Жанна натянуто улыбнулась, слегка ущипнув Юлю. – Тоже боишься? То-то и оно.
