Что это значит? – смущённо пробормотала она, не решаясь поднять глаза. – Как Вы смели!.. Подождите, а это кто? – она вдруг побледнела, рот её полуоткрылся. Она потрясённо взглянула на Тронева, затем опять на картину. –
Что это за… мужчина… там на кресте? Это?..
– Христос, – спокойно подтвердил Тронев. – Это Христос.
…………………………………………………
– И что ты теперь собираешься делать? – Маша взяла чашку и осторожно, боясь обжечься, сделала из неё маленький глоточек. К этому моменту они с Троневым были уже на "ты".
– Не знаю, – со вздохом честно признался Тронев, то и дело украдкой поглядывая на девушку.
– Послушай, что ты на меня так смотришь!? – наконец не выдержала та.
– "Что"!.. – невесело усмехнулся художник, разглядывая Машу теперь уже совершенно откровенно.
За этот час он изучил её лицо досконально, в мельчайших подробностях, казалось бы, уже наизусть! вдоль и поперёк!.. и, тем не менее, всё смотрел и смотрел. И каждый раз удивлялся, словно заново. Это действительно была она. Она! Та девушка с картины. С его картины! Которую он сам нарисовал, каким-то совершенно непостижимым образом. Не подозревая даже на тот момент, что героиня существует в реальности. И вот она разговаривает сейчас с ним, сидит у него на кухне, в его квартире, живая, зримая, реальная! во плоти!.. сидит и пьёт чай. Невероятно!! Да, и зовут её к тому же Мария, Маша. Невероятно!!!
– Скажи, а он жив ещё? – взволновано обратилась вдруг к нему девушка.
– Кто? – не понял Тронев.
– Ну, ОН! На картине…
– Хм!.. – выразительно хмыкнул художник и невольно усмехнулся. – Судя по некоторым физиологическим подробностям…
– Ах, да! – сообразила и сама девушка и опять покраснела. – Я просто не подумала, что… – она окончательно смутилась.
– Ладно, ладно! – успокоил её Тронев. – Всё понятно. Не переживай.
– Как ты мог вообще такое нарисовать!? – внезапно с горечью воскликнула Маша, глядя на художника с каким-то суеверным ужасом. – Это же святотатство! Кощунство!!
– Да, но видишь ли, Маша,.. – Тронев сложил на груди руки и задумчиво почесал себе переносицу. – Не так тут всё просто. Мне как раз кажется, что напротив, картина несёт в себе глубокий смысл… Очень глубокий…
Он взглянул на полотно.
Девушка, совсем юная, с распущенными волосами… (Тронев снова невольно покосился на Машу. С ума сойти!) …с распущенными волосами, в одной рубашке стоит на коленях. Глаза её полны слёз; взгляд, светлый, тихий и печальный устремлён куда-то вверх. Ввысь! Кажется, что она молится. Но она не молится. Она… Она делает минет у висящего на кресте человека! У Христа.
– Видишь ли, Маша!.. – Тронев остановился, мучительно подбирая слова. – Это не кощунство. И не святотатство. Наоборот! Не всё тут так просто! Мне как раз кажется… – он опустил глаза и потёр ладонью лоб. –
Вечная тема женственности, тема женской любви, жертвенности и милосердия! – наконец со страстью воскликнул Тронев. – Тема Женщины и Мужчины. Женщины, заботящейся о мужчине, жалеющей его, скорбящей о мужчине. И пытающейся хоть как-то облегчить его страдания. Пытающейся сделать для него хоть что-нибудь! То единственное, что она может в этой ситуации для него сделать. Что вообще может сделать для мужчины женщина.
Он ещё раз посмотрел на картину.
Да! Искренность, чистота, трогательность поступка юной героини ощущается очень ясно. Она не думает, хорошо это или плохо, грех это или не грех. Она просто хочет помочь Христу, и всё. Это её естественный порыв. И это чувствуется.
Здесь вообще нет ни греха, ни грязи, ни порока! Только любовь! Любовь и милосердие. В этой ситуации, перед лицом смерти нет уже и быть не может никакого греха. Пред лицом смерти всё это бесследно исчезает, растворяется, становится неважным, несущественным. Всё становится несущественным! Остаётся только любовь! Чистая, пламенная, искренняя, всепрощающая любовь. Любовь Женщины к Мужчине.
Женщины, жертвующей для него всем: стыдом, приличиями, жертвующей собой! И пытающейся ему помочь. Хотя бы так, как она может. Чисто по-женски.
Невероятно, но автору удалось всё это передать. Всю эту сложнейшую гамму чувств и переживаний. Всю эту трагедию, драму…
