– Я хочу купить эту игру! – твёрдо объявил он, тоже глядя в упор на своего собеседника.
– Купи-ить?.. – неопределённо протянул тот и слегка покачал головой. – Это невозможно.
– Всё возможно, – металлическим голосом отчеканил окончательно пришедший в себя Милькин. Теперь он точно знал, что делать. – Вопрос цены. Это же просто товар. Сколько?
– Но... – мужчина недоуменно вроде развёл руками, но глаза его при этом отчего-то насмешливо, издевательски почти щурились. Что, дескать, зацепило? Понравились, видно? "Непередаваемые ощущенья"?.. Да пошёл ты!! Не твоё собачье дело! Объявляй цену и проваливай. Ну?!
– Ну?! – вслух с ненавистью почти произнёс Милькин. – Так сколько?
– Но... – с явным сожалением в голосе повторил хозяин салона. Улыбочка его стала совсем сладенькой. Паточно-приторной просто. Как у какого-то Кащея из детского фильма. Заманивающего в сети и готовящегося совершить свою очередную пакость. (Ну, поломайся-поломайся ещё! – с холодной злобой подумал Милькин. Ему было сейчас не до всех этих дурацких неизбежных ритуалов купли-продажи. – Понабивай цену.) – Это же не просто обычная компьютерная игра, Валентин Петрович!.. Понимаете... Это не просто программа... Тут нужно специальное оборудование...
– Весь ваш этот салон! – Милькин решительно выбрался наконец из дебрей того чудовищного кресла, с нависающими сверху какими-то непонятными блестящими штуковинами, живо напоминающими о бормашине, в котором он всё это время полулежал; встал и окинул небрежным взглядом небольшое, достаточно скромное помещение "салона": парочка компьютеров,.. шлем,.. кресло это зубоврачебное... – Я хочу его у вас купить. Немедленно! Прямо сейчас! Назовите просто свою цену, и всё. Просто цену!
----------------------------------------------------------
– Куда это ты собрался? – жена, подбоченившись, стояла в дверях и с подозрением смотрела на Милькина. Голос её слегка вибрировал и подрагивал, и звучал властно, но вместе с тем в нём уже явственно слышались отдельные пока ещё надрывно-истерические нотки. Как и всегда бывало, когда она готовилась закатить муженьку один из тех своих фирменных скандалов, которых тот так панически боялся. Потому что неизменно в них проигрывал. С треском и безоговорочно. Получая в результате лишь очередную порцию унижений и ещё ниже падая в собственных глазах ("Ничтожество!.. Подкаблучник!.. Тряпка!.. С женой собственной справиться не может!..") Да и вообще!.. Крики все эти, слёзы!.. Бабьи... Бабские... Когда не знаешь даже, как себя вести и хочешь страстно только одного: чтобы всё это побыстрее закончилось! Как угодно! Чем угодно!! Лишь бы только от тебя наконец отстали!!!.. Оставили в покое!!
Да... Так было всегда, сколько Милькин себя помнил. Их с Людой помнил... Их отношения... Чуть ли не с самого первого дня их брака... Их совместной жизни...
Да... Так было... Всегда... До самого последнего времени. До того момента, как у него появилась эта игра, и он перестал бояться остаться один. И истерик своей благоверной он больше теперь почему-то тоже не боялся. Равно как и её самой. Она вдруг разом, в одночасье потеряла над ним всякую власть. Милькин даже не мог понять теперь, как это так получилось, что эта недалёкая, ограниченная,.. ну, разве что смазливенькая пока ещё бабёнка, фактически полностью его себе подчинила?!.. И помыкала им бессовестно все эти годы. Не имея по сути никаких иных реальных рычагов воздействия, кроме как своих дурацких истерик, скандалов и воплей. (Деньги-то все и средства были у него, у Милькина!) Как он мог такое позволить и допустить? "Нервы" у неё!.. Да пусть катится, куда хочет, со своими нервами!! У него тоже в конце концов "нервы"! Бредни эти слушать её!.. Бессмысленные. Баб, что ль, кругом мало? Фифочка!
С секунду он молча разглядывал стоящую перед ним и почти пританцовывающую уже от нетерпенья, дрожащую всю в предвкушении очередной громогласной свары женщину, такую холёную и уверенную в себе, свою драгоценную супружницу, потом медленно протянул:
– Ну-у?!
– Я спрашиваю: куда это ты опять на ночь глядя собрался!!?? – визгливо закричала его дрожайшая половина, чуть ли не с кулаками наскакивая на неподвижно застывшего мужа. – Если ты думаешь!..
