– Россошанский? – забеспокоилась Ксения. – А при чем тут Россошанский? И Лукашенок? Вы что, их подозреваете? Вам что-то стало известно?
Я переглянулась с Перетуриным. Признаться, мне совершенно не хотелось сейчас ничего объяснять Ксении. Я и так слишком устала, чтобы сейчас выслушивать ее гневный, переполненный эмоциями монолог. Пусть уж лучше это сделает Родион.
– Успокойтесь, пожалуйста, Ксения, – как можно мягче проговорила я. – Расследование продолжается, но пока что говорить о каких-то достоверных фактах не приходится.
Тут Перетурин сам пришел мне на помощь.
– Ксюша, я тебе все объясню, – торопливо проговорил он. – Сейчас мы приедем ко мне, попьем чаю, и я все расскажу. Волноваться тебе не о чем.
«Ну вот и славно!» – облегченно подумала я.
Я подвезла Ксению с Перетуриным к дому последнего, распрощалась до завтрашнего дня и наконец-то вернулась к себе.
Почувствовав, как сильно проголодалась, я первым делом отправилась на кухню и поставила в микроволновку тарелку с курицей. Утолив аппетит, я с удовольствием выпила кофе и начала размышлять. Собственно, все было почти ясно – из эпизода с Твердохлебовым я вынесла немаловажную информацию: Вячеслав должен был кому-то деньги, и эти люди пришли разговаривать по этому поводу с Ксенией, но не застав ее, набили морду Твердохлебову и сказали, что придут еще. Этого было достаточно, чтобы составить программу ближайших действий.
* * *
Следующий день прошел относительно спокойно. Я созвонилась с Арсентьевым, который сообщил, что Россошанский по-прежнему ни за какие коврижки не желает брать на себя вину в убийстве Вячеслава. Примерно так же ведет себя и Лукашенок, который, ко всему прочему, вроде бы нашел свидетелей, готовых подтвердить его алиби. С алиби же самого Россошанского было все в порядке. И если в ближайшее время подтвердится невиновность Лукашенка, то и директора клиники должны будут выпустить под подписку.
Единственное, в чем его можно обвинить, так это в причинении тяжкого вреда здоровью Вероники Вересаевой. Как поведал Арсентьев, врачи вроде бы дали более обнадеживающие прогнозы на ее счет, но состояние ее все равно остается стабильно тяжелым. Но даже если Вероника не выживет, при наличии хорошего адвоката Россошанский сможет вообще избежать наказания. Дело вполне можно представить как несчастный случай.
Относительно маленького происшествия с кражей вещей у секретарши Омельченко вышло все так, как я предполагала изначально: пострадавшая, получив от Лукашенка-старшего материальную компенсацию, согласилась забыть инцидент. Правда, она поначалу отказывалась и от этой компенсации, заявляя, что не хочет, чтобы Павел вновь отвечал за своего брата, и что деньги и медальон она получила, а остальное для нее не важно. Лукашенок-старший, уже привыкший, видимо, отвечать за грехи своего брата, считал по-другому и заставил все-таки Людмилу принять небольшую сумму за потраченные нервы и время.
Сам Павел Лукашенок, с которым я все-таки встретилась днем в клинике, произвел на меня впечатление очень загруженного и озабоченного бытовыми проблемами человека. А теперь, в связи с отсутствием не только Колесникова, но еще и Россошанского, он волей-неволей был вынужден временно принять на себя обязанности руководителя клиники. Пообщавшись с ним не очень долго, я пришла к выводу, что ему, скорее всего, просто некогда было бы заниматься Вячеславом Колесниковым. Конфликтов между ними, со слов всех их знакомых-коллег, никогда не возникало, Павел по натуре вообще был человеком нелюбопытным и немногословным, так что скорее всего он даже не был в курсе пресловутого треугольника Вячеслав – Вероника – Россошанский. И вообще был по горло загружен как делами по работе, так и семейными заботами. Все это, конечно, можно было проверить, но я пока что не видела путей для этой проверки, а главное – оснований. Павел Лукашенок не вызывал у меня подозрений.
Ближе к вечеру обстановка накалилась. Перетурин звонил уже несколько раз, задавая все время один и тот же дурацкий вопрос: «Ну что?» В конце концов мне это порядком надоело, и я твердо сказала ему, что позвоню сама, как только соберусь выходить. Однако и после этого Родион Евгеньевич два раза набирал мой номер.
