«У вас хорошие рекомендации. Вы, Уилов, один из лучших», — говорят заказчики.
«А это потому, что я никогда ничего не предсказываю и не собираюсь этого делать и впредь», — говорю я правду, а они смеются.
Приходится каждый раз вписывать в договоры пункт о невозможности предсказания будущего. Выглядит это, как каприз, или попытка заранее снять с себя ответственность за неизбежные ошибки. Но я просто хочу предупредить работодателей о том, чего они не смогут получить от меня. Стараюсь быть честным.
И все равно люди ждут точных прогнозов и считают меня человеком с отвратительным чувством юмора, когда я говорю, что это невозможно. Даже Лида уверена, что я разбираюсь в будущем лучше футурологов. Верит мне и радуется, когда мне предлагают новую работу.
— О, у тебя новый заказ, — сказала он, услышав, что я напеваю песенку «Колибри»: «Только две половины у мозга бьются о лобную кость». Это уже стало ритуалом.
— Человек захотел узнать о перспективах возрождения традиционных общин. Обещает хорошо заплатить.
— Интересно, почему они обращаются к тебе, а не к футурологам?
— Футурологи слишком прямолинейны, им не хватает чутья. Их предположения легко разбить. Они говорят о будущем, как о чем-то неотвратимом. А это не так.
— Но ты тоже говоришь о будущем. В чем разница?
— Еще раз. Будущее предсказать нельзя. Удается, если повезет, отыскать в настоящем проявление будущего. Оно уже здесь. Его можно попытаться понять и почувствовать. Этот подход настолько отличается от традиционной футурологии, что я предпочитаю называть свою работу по-другому — футурономией.
— Ясно. «Логос» — это знание. «Номос» — законы, по которым происходит развитие.
— Разница, как между астрологией и астрономией…
— И методы применяются разные?
— Лично я занимаюсь контент-анализом — пропускаю через себя потоки информации, рассчитывая, что удастся выловить какие-нибудь сведения о проявлениях будущего. У футурологов свои методы.
— А они пользуются контент-анализом?
— Не исключено. Отличие в том, как они поступают с обнаруженными фактами. Футурологи используют их для подтверждения своих прогнозов или фабрикации новых, я обращаю внимание на развитие ситуации.
— Ты так красиво сказал о том, что пропускаешь через себя потоки информации. А что это значит?
— Сажусь и тупо читаю ленты новостей, сообщения футурологов, статьи мечтателей и циников, то есть то, что обычные посетители Интернета в большом количестве выставляют в свободный доступ. Мое дело — выявлять тенденции. Собственно, это и есть контент-анализ.
— И чем же ты руководствуешься, отбирая материал?
— Только собственным чутьем. Иногда что-то кажется мне важным, иногда что-то нравится, иногда потрясает своей несуразностью. Зачем ты спрашиваешь?
— Хочу понять, почему ты выбрал себе такую работу. Почему тебя заинтересовало именно будущее?
— Я — человек загадка!
— Хвастун! Лучше скажи, ты бросаешь свою работу в Институте прикладной механики?
— Нет, конечно. За такое место надо держаться. Работа рядом с домом, — это большое удобство. К тому же, вести семинар о будущем — это такое удовольствие, что и словами не передать. Представляешь, по собственной инициативе ко мне приходят люди и рассказывают о вещах, до которых сам бы я никогда не добрался.
— И ты, конечно, этим пользуешься!
— Сознаюсь, виноват! Это самый циничный поступок, который за мной числится.
— Тебе еще и деньги платят.
— Это как водится. В сентябре опять начнем. Договор я уже подписал.
— Там есть хорошие ребята?
— О, да. Мы проговариваем многие важные вопросы. Это дисциплинирует и помогает посмотреть на очевидные факты под другим углом. На семинаре меня посещают неплохие мысли.
— Правильно, держись за Институт!
— А что?
— Хочу про тебя книжку написать. Вот только не знаю, о семинаре писать или о встрече с одноклассниками?
— Ты шутишь?
— Нет, — сказала Лида. — Из тебя получится отличный книжный персонаж. Давно пора было заняться тобой серьезно.
— Кто про меня захочет читать?
— Это уж моя задача. Справлюсь.
