Так, может, желание вновь вспомнить о потребностях тела – ещё один подобный шаг?
Если позволить всему идти своим чередом, то за вином и удивительно непринуждённой беседой, вне всякого сомнения, последуют удовольствия иного рода.
Сара не назвала бы Такера приятным – хотя цельность его натуры и личный кодекс чести впечатляли. Эдакое удачное сочетание крепкого орешка янки с южным джентльменом.
И он однозначно не был удобным, но при этом нравился ей больше, чем это казалось возможным. Помимо физической привлекательности (а с ней не поспоришь) Сару восхищала его работа – и плевать, что Такер угробил героиню. Она восхищалась им самим.
Остроумным, интеллигентным, прямолинейным. И фактически пославшим собственного деда куда подальше. К такому сложно остаться равнодушной.
Такер принёс ей винтажную книгу в изящной упаковке.
Так почему нельзя разделить с ним вино и постель, не приплетая сюда глубокие чувства?
Под шум потолочного вентилятора, разгонявшего тяжёлый воздух над их головами, рождалось осознание. Такер аккуратно поднял и спустил на пол Дармоеда. Поставил бокал на стол.
– Я хочу тебя.
– Что ж. – Сара стиснула свой бокал, захваченная врасплох столь точным и кратким выражением обуревавших её чувств. – Весьма откровенно.
– Зато честно. И я не говорю ничего такого, чего бы ты и без того не знала. Ты тоже меня хочешь. – Они неотрывно смотрели друг на друга. – Иначе велела бы мне забирать книгу и катиться к дьяволу.
Да. Сара сама, совершенно сознательно, его пригласила.
– Я не люблю игры, поэтому должна признать, что ты прав. И я всегда предпочитала честность попыткам меня обольстить.
– Значит, не будем терять время. – Такер подался вперёд и забрал у неё бокал, при этом легко коснувшись руки. – Хочешь – бери.
Предыдущий их поцелуй не шёл ни в какое сравнение с этим.
Так Сару ещё никто не целовал.
Стоило ощутить вкус Такера – пряное вино, сладкое дыхание – и истинно мужскую бесконечную жажду обладать, как тело охватил жар. Сара медленно закрыла глаза.
Его губы были мягкими, подбородок – шершавым, прикосновения языка – уверенными.
Такер не колебался, не дразнил. Он просто ворвался и установил своё господство.
Надо было возмутиться, но трудно испытывать возмущение, когда мозг попросту перестаёт тебя слушаться.
Такер слегка покусывал губы Сары, посасывал её язык, большими ладонями ласкал затылок и зарывался в волосы, едва ли не высекая искры.
Затем вынул шпильки и небрежно бросил их на пол.
– Твои волосы сводят меня с ума. – Он пробежался пальцами по пушистой массе, поиграл локоном, упавшим прямо на грудь.
– Меня тоже. – Сара прерывисто вздохнула. – Хотя, подозреваю, тебя – несколько в ином смысле.
– Никогда заранее не угадаешь, что ты с ними сделаешь. Соберёшь, оставишь распущенными? Водопадом кудряшек или идеально прямыми? Осознав, что обращаю на них внимание, я понял, что должен тебя заполучить.
– Серьёзно?
– Ты запала мне в душу, Рыжик. А теперь я хочу проникнуть в твою.
Кушетка мягко качнулась под его весом, когда Такер опустил Сару на подушки. Несколько штук полетели на пол и на возмущённого Дармоеда.
– Шёл бы ты гулять, кот.
Такер скользнул рукой вверх по её бедру, к животу, приподнимая майку с изображением Снупи. Немного оттянул край бюстгальтера и дотронулся большим пальцем до соска. Затем сдвинул кружевную чашечку в сторону и отстранился, чтобы вдоволь налюбоваться.
– Знаешь, чем замечательна грудь?
– Тем, что у женщин она есть?
– Это само собой. Но главное, – Такер ловко расстегнул замочек бюстгальтера спереди, – что эти штуки, в которые вы её прячете, всегда такие соблазнительные. Словно подарок распаковываешь.
Он наклонил голову, и по телу Сары разлилось удовольствие.
О, губы Такера были такими искусными! А руки – большими и чуть шероховатыми.
Когда он отстранился, легонько подув на её отвердевший сосок, Сара поджала пальцы на ногах.
– Боже, – выдохнула она, чувствуя, как внутри разгорается желание, и запустила ладони ему в волосы, затем, лихорадочно, – под футболку.
Ей нужно было касаться его. Где-нибудь. Где угодно.
– Сними, – прошептала, не в состоянии произнести что-то более связное.
