Да и Остин, несмотря на дурную славу семейки, был популярен. Спортсмен, гордость городка на футбольном поле. Никто бы не поверил, что она пришла к нему в тёмный угол на старой игровой площадке не по своей воле. Во всяком случае, тогда Сара думала именно так.
– Дитя, ты шинкуешь мяту или уничтожаешь её?
Сара глянула вниз и с ужасом поняла, что по сути растёрла несчастные листья мяты в кашицу.
– Я просто…
«Прячусь. Прячусь на проклятой кухне, в то время как моя собственная вечеринка проходит снаружи».
Гирлянды на деревьях мигали точно светлячки, и Сара только теперь осознала, что почти стемнело. Она смущённо посмотрела в тёмные, полные понимания глаза Джози, и та покачала головой:
– Иди. Немедленно. Иди туда, где тебе место.
На одно жуткое мгновение Саре показалось, что она сейчас разразится слезами.
Вот он, невысказанный страх. Сара боялась возвращаться. Боялась, что даже столько лет спустя, после всего, чего она достигла, ей все же здесь не место.
«Пора себя пересилить».
– Иду.
Расставив серебряные чашки на серебряном блюде (сувенир с чердака Хоубейкеров), Сара понесла мятные джулепы гостям. Сама она не возражала против выпивки по случаю, и всё же чуть не устроила безалкогольную вечеринку – одновременно из уважения к Элли и из страха невольно подпоить Харлана Хоубейкера. Но Элли никогда не навязывала окружающим свой личный выбор, а Харлана уже пару дней не было видно.
В последнее время он часто вот так исчезал на неделю или две. Однако родные не успокаивались, пока либо Уилл его не находил, либо он сам не являлся. Обычно страдающий от похмелья, без гроша, немытый и не имеющий понятия о том, где шлялся.
Ещё один плюс вечеринки: она отвлекала от проблем. Элли давно не выглядела такой счастливой. Вот и подтверждение – только Сара вышла на крыльцо, как до неё донесся звонкий смех подруги. Его музыкальные переливы всегда переносили Сару мыслями на лесную опушку к журчащему ручейку и резвящимся зверькам.
«Элли бы там как раз понравилось», – c иронией подумала Сара и, поискав глазами подругу, увидела, что та улыбается новому гостю в голубой рубашке.
Мейсон. Сара узнала золотые волосы, стройную фигуру. Небрежную уверенность в собственной безупречности. Он тщательно привёл себя в порядок – можно было не сомневаться. Но даже потный и грязный он всё равно относился к тому типу мужчин, от которых женщины теряют головы. А следом и трусики.
Обеспокоенная, Сара пристально наблюдала за его общением с Элли.
Не то чтобы Мейсон ей не нравился. За время их короткой беседы он проявил себя как весьма приятный малый (в отличие от своего угрюмого приятеля), вежливый и с безупречными манерами. И Сара солгала бы, сказав, что акцент не добавляет ему шарма.
Но что-то в Мейсоне казалось… фальшивым.
Может, из-за его вопиющей сексуальности? Сара просто не верила, что кто-то настолько прекрасный – не волк в овечьей шкуре.
Правда, на днях, когда Рейни едва ли не растянулась на кухонном полу и не взмолилась «Возьми меня!», Мейсон на неё даже не взглянул. Да и о его похождениях в городке ничего не было слышно, а учитывая, что о нём и Петтигрю все болтали без умолку, – наверняка бы что-нибудь всплыло.
Вообще, Сара была слишком занята, чтобы уделять новым соседям излишнее внимание.
Ну ладно. Она думала о Такере Петтигрю. Не с восторгом, но чаще, чем хотела признаваться.
И всё из-за пения. Оно добавило ему загадочности. Бога ради, парень, похожий на мордоворота-уголовника с королевскими повадками и вечным несварением, не должен распевать в душе бродвейские хиты!
Сара оглядела растущую толпу, довольно подметив, что Кэролэнн Фрай с подружками таращатся на Мейсона и чуть ли не пускают слюни на один из перекрашенных столов. Узнай дамочки, откуда эта мебель взялась, их бы точно стошнило.
А вот огромного, темноволосого, уничтожающего всех хмурым взглядом мужчины видно не было. Очевидно, он отправил Мейсона вместо себя.
Элли – ослепительная в своём маленьком лавандовом платье – теребила жемчуг на шее, что выдавало её нервозность. Ту самую нервозность, которую испытываешь при общении с понравившимся парнем.
