Мишель Монтень. Опыты. Книга первая - страница 177

. Не ограничиваясь описанием механизма распространения веры в чудеса в современном ему обществе, Монтень одновременно подчеркивает, что эта вера в чудеса насильственно внедряется и насаждается властями. «Люди ничего не добиваются с таким рвением, — пишет Монтень, — как распространения своих взглядов. Если нехватает обычных средств, то прибегают к в_л_а_с_т_и и с_и_л_е, д_е_й_с_т_в_у_ю_т о_г_н_е_м и м_е_ч_о_м. К несчастью, высшим показателем истины считается большое число верующих, в котором глупцы имеют превосходство над умными… Что касается меня, то в чем я не поверю одному из них, я не поверю и целой сотне. Я не сужу также о воззрениях по их давности» [887]. Разоблачая веру в чудеса, Монтень подрывал один из важнейших религиозных предрассудков. Эту сторону дела особенно оценили атеисты и вольнодумцы XVII в. (например Пьер Бейль) и более позднего времени, те, кому приходилось вести борьбу с религией [888]. Так, революционный коммунист и воинствующий атеист начала XVIII в. Жан Мелье в качестве лучшего опровержения веры в чудеса ссылается на приведенное рассуждение Монтеня и полностью цитирует весь этот отрывок [889]. И в ряде других случаев Мелье, борясь с религиозными предрассудками «христопоклонников» (по его выражению), широко использует аргументацию Монтеня. Сошлемся еще на один пример: доводы Монтеня произвели сильнейшее впечатление на Вольтера, который по поводу приведенного рассуждения Монтеня писал: «Кто хочет научиться сомневаться, должен прочесть целиком эту главу Монтеня, самого несистематичного из философов, но самого мудрого и занимательного» [890]. Зорко уловив родство между Вольтером и Монтенем, А. М. Горький писал, что Монтень «через века пожимает руку Вольтеру» [891].

С не меньшей резкостью, чем против колдовства, высказывал Монтень свое отрицательное отношение к пытке. Вразрез с этим освященным и защищаемым католической церковью обычаем Монтень решительно заявлял, что всякое дополнительное к смертной казни наказание есть жестокость. Это заявление Монтеня особенно всполошило ищеек католической инквизиции и было осуждено в Риме при проверке «Опытов» папской цензурой.

Нигде в «Опытах» нет изложения социально-политических воззрений Монтеня в более или менее систематическом виде и их приходится восстанавливать по отдельным суждениям, разбросанным почти в каждой главе «Опытов». Следует при этом отметить, что они делаются Монтенем в достаточно категорическом, отнюдь не вопросительно-скептическом тоне.

Самым лучшим государственным устройством и лучшими законами для всякой страны Монтень считает те, которые существуют в данной стране и к которым она привыкла. «Не в силу субъективного мнения, — пишет Монтень, — а поистине превосходным и наилучшим государственным строем является для каждого народа тот, при котором он существует: его форма и существенное преимущество зависят от привычки. Мы легко обнаруживаем недовольство нашим настоящим положением; я думаю, однако, что желать власти немногих при демократическом строе или добиваться при монархическом правлении другой формы власти — это преступление и безумие». И Монтень в подтверждение своего заявления цитирует четверостишие своего современника Пибрака: «Люби государство таким, как оно есть; если оно монархическое, люби монархию; если в нем власть немногих или народовластие, люби его тоже, ибо бог дал тебе родиться в нем» [892]. От перемен, заявляет он, бывает больше действительного зла, чем предполагаемой пользы. Монтень, по его словам, противник всяких новшеств, и он дает этому следующее выразительное объяснение: «Я разочаровался, — заявляет Монтень, — во всяческих новшествах, в каком бы обличии они нам ни являлись, и имею все основания для этого, ибо видел, сколь гибельные последствия они вызывают. То из них, которое давит на нас в течение уже стольких лет (Монтень имеет в виду распространение гугенотства во Франции, — Ф. К.-Б.), не было, правда, непосредственной причиной всего происшедшего, и тем не менее можно с уверенностью сказать, что именно в нем, в силу несчастного стечения обстоятельств, первопричина и корень всего, даже тех ужасов и несчастий, которые творятся с тех пор без и помимо его участия»