Малакар огляделся по сторонам. Не найдя того, что искал, он включил экраны и начал внимательно осматривать все помещения цитадели.
— Ну ладно, Шинд. Где ты прячешься? Никакого ответа.
— Я знаю, ты поставил блок в моем сознании. Немедленно убери его.
Ничего.
— Послушай, тебе ведь хорошо известно, что я в состоянии от него избавиться — мне ведь удалось узнать о его существовании. На это может уйти несколько дней, может быть, даже недель. В конце концов я все равно до него доберусь. Зачем зря тратить силы и время?
Послышалось нечто, напоминающее вздох.
— Я это сделал для вашего же блага.
— Всякий раз, когда мне начинают говорить о моем благе, моя рука сама тянется к пистолету.
— Я бы хотел убедить вас в том, что снимать блок неразумно, перед…
— Убери его! Это приказ! Никаких дискуссий! Убери сейчас же. Ты же меня знаешь: я попотею несколько дней и в результате сам от него избавлюсь. В любом случае я узнаю, в чем тут дело.
— Вы очень упрямый человек, командор.
— Тут ты совершенно прав. Снимай!
— Как скажете, сэр. Это будет гораздо легче сделать, если вы чуть-чуть успокоитесь.
— Я спокоен.
Малакару показалось, что сквозь его разум пролетела темная птица.
— Сфера… доктор Пелс… Конечно!
— Теперь, когда вы вспомнили, сами можете убедиться, что это был всего лишь намек. Ткань, из которой сотканы сны; удивительный парадокс…
— Однако ты считал его настолько опасным, что счел необходимым закрыть мне доступ к этим воспоминаниям… Нет, Шинд, в этом непременно следует разобраться.
— Что вы намереваетесь делать?
— Я собираюсь прочитать последние статьи Пелса и выяснить, чем он занимается сейчас. И еще я постараюсь узнать, где он в данный момент находится.
И снова Малакар услышал нечто похожее на вздох.
Ночью Малакар Майлз послал довольно необычный запрос: он заказал курьерский корабль, который должен был доставить пакет Верховному Командованию на Элизабет. Ему придется заплатить астрономическую сумму, но он мог себе это позволить. Он собственноручно упаковал сферу и приложил к ней записку следующего содержания:
«С наилучшими пожеланиями. Малакар Майлз, командор Четвертого Межзвездного Флота в отставке, ДИНАБ».
А потом он занялся изучением записок патолога Лармона Пелса, некоторые места даже несколько раз перечитал.
Утро, осветившее туманный сумрак над Манхэттеном, застало его по-прежнему в кабинете за работой. Закончив чтение, Малакар просмотрел свои заметки. Если не считать записей, относящихся к вопросам медицины, которые интересовали Малакара как специалиста, только две вещи показались ему важными: «дейбианская лихорадка» и «особый интерес к случаю господина X».
Несколько минут он раздумывал над тем, не стоит ли отправиться спать, решил не делать этого и принял стимулятор.
Позже, когда они завтракали, Морвин сказал:
— …Не простую вы мне задали задачку, сэр. Я и раньше имел дело с кошмарными видениями, но ни одно из них не содержало такого эмоционального заряда. Я невероятно устал. В мои намерения совсем не входило терять сознание.
— Прости, что заставил тебя пережить все это. Разве я мог предположить, что это произведет на тебя такое тяжелое впечатление?
— Ну… — Морвин улыбнулся и сделал глоток кофе. — Я рад, что вам понравилось.
— Может, все-таки возьмешь деньги?
— Нет, спасибо. Могу я подняться на верхний уровень после завтрака, чтобы посмотреть на вулкан?
— Конечно. Я составлю тебе компанию. Заканчивай, пойдем прогуляемся.
Они поднялись на верхние уровни и стали разглядывать раскинувшийся перед ними пейзаж. Светило яркое солнце, и из-за этого казалось, что в небе рассыпано золотистое конфетти. Неровная линия горизонта напоминала старую покосившуюся изгородь. Из древнего, почерневшего от многовековой копоти котла вырывались языки оранжевого пламени, оплавленные камни вылетали из жерла, словно снаряды из зенитного орудия. Время от времени Морвин и Малакар чувствовали, как едва заметно содрогается земля. Когда ветер усиливался или менял направление, происходило что-то вроде движения волнующегося на сквозняке занавеса: сквозь кривую линзу испаряющегося воздуха можно было разглядеть небольшие участки почерневшего Атлантического океана, особенно в той части, где он рукавами проливов проникал внутрь континента. Листья толщиной с тело человека оставались зелеными у основания, а их верхушки напоминали черных, как ночь, ворон.
