— Почему?
— Собралась целая группа добровольцев — со всех белых зон. Большинство из них — специалисты по…
— По стрельбе?
— Да, и это тоже. Но не только. Ведь Агата вместе со своей сестрой долгое время жила в этой зоне по студенческому обмену. Она хорошо знает язык, ей там нравится, а ее сестра вообще вышла там замуж и осталась насовсем. И теперь…
— Ничего не понимаю, — перебил ее я. — Про Дэлу я, разумеется, знал, но я никак не думал, что это та самая зона… Она что — сама говорила тебе об этом, да?
— Так, между делом упоминала.
Бекки подошла к поваленному дереву и села. Только теперь я заметил, какой у нее усталый вид. Я опустился рядом с ней и принялся отламывать от ствола сучки, а затем кромсать их на все более мелкие кусочки.
— Понимаешь, дело не только в ее мастерстве стрелка, — продолжала Бекки. — Это как раз не самое главное.
— А что же тогда главное?
— Ну… то же самое, что и у меня. Понимаешь?
Да, кажется, я понял, но… Я даже не сразу нашелся, как об этом сказать. Впрочем, когда не знаешь, что сказать, лучше всего говорить прямо.
Выходит, моя мать — ведьма? — спросил я. Бекки пожала плечами:
— Она всегда не любила это слово. Дело в том, что на языке древних религий оно имеет какое-то особое значение и предполагает особый статус. У нас его нет. Мы… мы просто умеем чувствовать и улавливать определенные сигналы — я уверена, именно поэтому она тогда вышла на меня. Ей нужен был кто-нибудь, чтобы передать свои знания.
— И как же тогда вас прикажешь называть?
— Да как хочешь, так и зови. В некоторых местах пользуются словом «чародейка»… Тому, конечно, все известно. Но вообще мы по обычаю сохраняем тайну. Особенно важно, чтобы «черные» не пронюхали, кто мы на самом деле. Тогда они быстро найдут способ от нас избавиться — как избавились от моей бабушки. Не любят они нас.
— Но почему?
— Потому что не понимают. И боятся. Ведь почти все мы на стороне «белых».
Мы помолчали немного, затем Бекки продолжила:
— В последнее время партизанам удалось освободить много городов. Люди там целиком перешли на их сторону. Сейчас у них две армии, и они снова готовятся к наступлению. Все надеются, что решающий перелом достигнут, и скоро судьба зоны будет окончательно решена…
— Мне уже приходилось слышать эти сведения, — перебил ее я. — Не далее как сегодня. Но, насколько я понял, никаким окончательным решением там даже и не пахнет. И именно поэтому здесь полная лужайка солдат. А честно тебе сказать — так мне кажется, дела у них обстоят неважно. Похоже, «белые» собираются отправить им на подмогу еще одну группу.
— Ты прав, — ответила Бекки, — и не просто группу, а группу с особой миссией.
— Как я понимаю, это будет очень скоро. Она кивнула:
— Да, уже скоро.
Я обломил последний сучок.
— И откуда только ты так много знаешь? — вырвалось у меня.
— Агата мне сообщает, — сказала Бекки, — когда мы с ней разговариваем. Кое-что я вижу, то есть чувствую, сама — в тот момент когда оно происходит, а иногда и до этого.
— Так, значит, ты общаешься с мамой?!
— Угу. Иногда удавалось даже встретиться.
— Это все с помощью твоих свечек?
— Вроде того.
— А когда ты последний раз выходила с ней на связь?
— Сегодня ночью. Сначала я попыталась пробиться к ней, но она меня не пустила. Закрыла проход. Тогда я решила, что лучше перемещусь сюда. Но я уже была такая вымотанная, что начала плутать.
— А она… у нее все в порядке?
— Думаю, да. Правда, дела у них действительно неважные. Пока еще я не выяснила до конца, в чем загвоздка, но буду пытаться. Кажется, они должны что-то сделать, но они окружены…
— Они в опасности?
— Наверное.
— Что же нам делать?
— Пока не знаю. Нужно хорошенько все обдумать.
— А тебе не кажется, что следует пойти и рассказать все дяде Джорджу и тете Мерил?
— Нет, — сказала Бекки. — Они и без нас сообразят, что делать, когда придет время. А сейчас им все равно ничего не добиться. Выхода нет, полная блокада… — Она вдруг запнулась. — Блокада… Блокада… Блокировка! Ну да, конечно!
Она радостно вскинула взгляд и улыбнулась.
— И что? — спросил я.
— Блокировка! — воскликнула Бекки. — Мне кажется, именно в этом все дело! Но надо еще проверить.
