Миры Роберта Шекли. Книга 5 - страница 16

Шрифт

Интервал

маслом «Смит и Вессон», пригодным для смазки оружия при низкой температуре и для поливания врагов в кипящем состоянии. Они заглянули в часовню, где рыжий, похожий на мальчишку священник обрушивал шутки на санскрите на паству из перуанских горняков, добывающих олово, в то время как распятый по ошибке Иуда удивленно глядел на них с символического креста, инкрустированного специальными породами дерева, выбранными ввиду их высокой одухотворенности. Наконец они вошли в огромный банкетный зал, где стоял стол, уставленный блюдами с жареными цыплятами, чашами с апельсиновым соком, сосисками под острым соусом, устрицами в раковинах и двухдюймовой толщины ростбифами, поджаренными сверху и сыроватыми снизу. Были тут и блюда с мягким мороженым, и пицца, как неаполитанская, так и сицилийская, с великолепным сыром и сосисками, анчоусами, грибами и каперсами. Здесь можно было увидеть и дорогие, завернутые в фольгу блюда, и дешевые закуски, и то, что называется «серединка наполовинку», многочисленные сандвичи с языком, солониной, ливерной колбасой, сливочным маслом, луком, приправленные капустным и картофельным салатом, посыпанные укропом и проложенные малосольными огурчиками. В громадных супницах дымился луковый суп, а также куриный бульон с лапшой. Тарелки были доверху наполнены омарами по-кантонски, широкие блюда — ребрышками под кисло-сладким соусом, упаковки из прессованного провощенного картона — уткой с грецкими орехами. Были там и фаршированные индейки под клюквенным соусом, чизбургеры, креветки в соусе из черной фасоли и многое, многое другое.

— Если я попробую что-нибудь из этого, со мной ничего не случится? — спросил Мишкин.

— Ровным счетом ничего, — ответил ризничий. — Ведь вся эта пища — воображаемая, значит, вы и не насытитесь, и не объедитесь.

— А оказывает ли эта пища духовное воздействие? — спросил Мишкин, пробуя сосиску под соусом чили.

— Должно быть, — ответил ризничий. — Все дело в том, что воображаемая пища — это пища для воображения и эффект ее воздействия зависит от умственных способностей того, кто ее пробует. Для человека недалекого и неумного, лишенного воображения, она оказывается вполне питательной, то есть псевдопитательной; я хочу сказать, что нервная система такого человека не в состоянии различить реальные и воображаемые события. Некоторые идиоты умудряются жить целые годы, потребляя эту бесплотную пищу, лишний раз демонстрируя этим влияние веры на человеческую плоть.

— Между прочим, очень вкусно, — сказал Мишкин, грызя ножку индейки и подливая себе клюквенного соуса.

— Ну разумеется, — ответил ризничий. — У воображаемой пищи всегда отличный вкус.

Мишкин все ел и ел, и чем больше он съедал, тем больше ему это нравилось. Насытившись, он добрался до кушетки, повалился на нее и уснул, убаюканный ее нежной бесплотностью.

— Ну а сейчас, — сказал ризничий, — водичка наверняка польется на мельничные колеса.

— Что вы хотели этим сказать? — спросил робот.

— Наевшись воображаемой пищи, наш молодой человек может увидеть воображаемые сны.

— А это для него не вредно? — поинтересовался робот.

— Обычно это сбивает с толку.

— Тогда я лучше разбужу его, — сказал робот.

— Разумеется, это ваше право, но почему бы нам не включить экран и не настроиться на его сны?

— А разве это возможно?

— Вам следовало бы верить в это, — сказал ризничий. Он пересек комнату и включил телевизор.

— А раньше его там не было, — заметил робот.

— Одним из преимуществ воображаемого замка, — сказал ризничий, — является то, что вы можете найти здесь все, что вам заблагорассудится, и нет никакой необходимости знать, почему это так, к тому же утомительные объяснения всегда разочаровывают, не так ли?

— Почему вы не настраиваете экран?

— Он уже давно настроен, — ответил ризничий. — А вот и титры.

На экране засветилась надпись:

«Роберт Шекли ентерпрайзиз» представляет

«Воображаемый сон Мишкина»

Неомениппейская [9] родомонтада [10]

Производство студии Кан Пеп Корро, Ибица

— Что это такое? — удивился робот.

— Обычная дребедень, — ответил ризничий. — А вот и сам сон.

Мишкин прогуливался, размышляя о природе реальности, как вдруг кто-то окликнул его: «Эй!» Мишкин вздрогнул от неожиданности и оглянулся. Он никого не увидел. Вокруг простиралась плоская равнина, и в любом направлении от него на расстоянии по крайней мере в пять миль не было ни единого предмета высотой больше фута, за которым кто-нибудь мог спрятаться.