Наконец он пришел к решению: пока никому ничего не рассказывать о своих подозрениях. В конце концов, никаких фактов у него не было. Кроме того, рорване никогда не оставляли людей наедине друг с другом, — кто знает, быть может, они уже освоили английский?
Зато он должен использовать малейшую возможность, чтобы пополнять свой рорванский словарь. Надо постоянно вслушиваться в речь туземцев, и если их язык на самом деле близок по структуре к индоевропейским, то со временем ему удастся уловить не только смысл отдельных слов, но и их грамматические формы. Многие слова можно узнать, задавая, казалось бы, вполне невинные вопросы. Да, этим необходимо срочно заняться!
Успокоенный этой мыслью, Лоренцен наконец заснул.
— А я вам говорю, что это было убийство! — закричал фон Остен и зло топнул ногой. Эхо, отразившись от серых скалистых стен, гулко ответило ему.
Скалы теснились со всех сторон, их острые вершины четко вырисовывались на фоне голубого неба, а нижние склоны резко обрывались во мглу ущелий, в которых бурлили горные реки. Местность за последние дни пути заметно поднялась, и до горного хребта осталось совсем недалеко. Похолодало, и по утрам путники все чаще видели тонкий слой снега на каменистой земле. Охота стала скудной, и уже несколько дней все жили впроголодь. Продвижение вперед замедлялось из-за бесконечных подъемов и спусков. Измотавшись вконец, путешественники решили встать лагерем на несколько дней, чтобы отдохнуть и сделать запасы пищи перед последним переходом.
Торнтон погладил приклад ружья и спокойно встретил разъяренный взгляд немца.
— Рорване могли и не знать этого вида ящериц, — сказал он. — Признайтесь, вы знаете все виды животных у себя в Германии?
— Нет, — неохотно признался фон Остен. — Но согласитесь, они в любой момент могут без труда разделаться с нами. Мы не можем все время держаться вместе, и туземцы запросто перережут нас поодиночке. Что-то в них не так, в этих тварях… Надо перебить их, оставив в живых только одного, а затем выпытать у него все, что нас интересует.
— Мы не знаем их языка, — сухо напомнил ему Торнтон.
— Язык? Ха-ха! Да эти обезьяны попросту не хотят, чтобы мы его знали. Не может быть, чтобы он оказался таким сложным. Они просто дурят этого слабака Эвери, а он слушает их вранье, развесив уши. Ручаюсь, они Заговорят как следует, когда с ними побеседую я.
Торнтон попытался было возразить, но фон Остен ткнул ему в грудь кулаком.
— А куда они нас ведут? — продолжал он возбужденно. — Я изучал карту и ручаюсь: сюда мы могли бы прийти вдвое быстрее, если бы с самого начала пошли на юг и дальше двигались вдоль берега реки. Думаю, что и все эти разговоры насчет какой-то опасной местности — полная чушь.
Торнтон пожал плечами:
— Разве я возражаю? Откровенно говоря, я думаю так же. Но почему вы обратились именно ко мне?
— Вам единственному я могу доверять. Эвери — глуп, Лоренцен — слабак, а этот чертов турок откажется помогать только потому, что это не его, а моя идея. Только мы вдвоем можем что-то предпринять.
— Хм… — Торнтон с сомнением потер небритый подбородок. — Возможно, я и могу помочь вам, но что-то не очень хочется. Конечно, если «Хадсон» не вернется, то третьей экспедиции скорее всего не будет. Но для этого мало убить нас — надо как-то справиться и с людьми в лагере. А как они доберутся до корабля? И как они уничтожили «Да Гама» таким образом, что от него не осталось даже следа? Все это выглядит совершенно невероятно.
Фон Остен нахмурился:
— Не исключено, что у туземцев есть мощное оружие, о котором они предпочитают пока помалкивать.
— Мощное оружие? Почему же они вооружены гладкоствольными ружьями типа допотопных мушкетов? Не будьте дураком.
Обожженное солнцем лицо немца побагровело. Однако он сдержался и негромко сказал:
— Поосторожнее с выражениями, приятель. Я хотел бы действовать с вами заодно, так что ссориться нам ни к чему. А что касается мушкетов… Кто знает, быть может, это только часть хитрой игры? Этим обезьянам выгодно, чтобы мы чувствовали себя в полной безопасности и потеряли бдительность.
Торнтон присвистнул.
