— Ты один из нас, сынок. У тебя честные глаза. Ты же не станешь нам лгать?
— Я не стану вам лгать, — улыбнулся Блэйн.
— Тогда рассказывай, что надо делать.
— А что можно взять с собой? — выкрикнул кто-то.
— Немного, — покачал головой Блэйн. — Мать может взять на руки ребенка. Можно надеть на плечи рюкзак. Перебросить через спину узел. Захватите с собой вилы, топоры и еще какие-нибудь инструменты.
Из толпы вышел мужчина и произнес:
— Если уж лететь туда, то надо спешить. И нужно решать, что мы берем с собой. Нам понадобятся продукты, семена растений, одежда, инструменты…
— Вы в любой момент сможете вернуться, — сказал Блэйн. — В этом нет ничего сложного.
— Ладно, — остановила его женщина с измученным лицом. — Хватит терять время. Ближе к делу. Рассказывай, сынок.
— Погодите, еще момент. Есть среди вас дальние телепаты?
— Есть. Я, например, а вон Мертль, и Джим в том ряду, и…
— Вы должны все передавать. Всем, кому сможете. А те пусть передают другим и так далее. Пусть как можно больше людей узнают туда дорогу.
— Хорошо, — кивнула женщина, — можешь объяснять.
Шурша ногами по площади, люди плотным кольцом встали вокруг Блэйна и Аниты.
— Готовы? — спросил Блэйн. — Тогда смотрите.
И он почувствовал, как они смотрят, деликатно заглядывая в его разум и словно сливаясь с ним в одно целое.
И он тоже сливается с ними. Здесь, в этом кругу, десятки разумов объединились в один — один большой разум, полный теплоты, человечности и доброты. В нем был аромат весенней сирени, и запах речного тумана, нависшего ночью над землей, и осенние краски багряных холмов. В нем было потрескиванье поленьев в очаге, рядом с которым дремлет старый пес, и пение ветра в карнизах. В нем было чувство дома и друзей, хорошего утра и добрых вечеров, соседа из дома напротив и перезвон колоколов маленькой церквушки.
Блэйн с сожалением отвернулся от этих ощущений, среди которых он мог жить бесконечно долго, и произнес:
— А теперь запомните координаты планеты, куда вы отправитесь.
Он передал им координаты, на всякий случай показав их им несколько раз.
— А делается это вот так.
И он извлек это омерзительное неземное знание и некоторое время держал перед ними, чтобы дать им привыкнуть, затем шаг за шагом объяснил им принцип и логику, хотя в этом практически не было нужды: раз увидев суть знания, они автоматически усвоили и принцип и логику.
Чтобы быть уверенным до конца, он еще раз все им повторил.
И их разумы отшатнулись от него, и только Анита осталась рядом.
— Что случилось? — спросил он Аниту, увидев, с каким выражением глаз они отступились от него.
Анита повела плечами.
— Это было ужасно.
— Естественно. Но я видел вещи и похуже.
Ну, конечно, в этом-то и дело. Он видел, а они — нет. Эти люди всю жизнь прожили на Земле, и ничего, кроме Земли, не знали. Им никогда не приходилось сталкиваться с неземными понятиями. Знание, которое он им показал, собственно, не было мерзким. Оно было неземным. В чужих мирах много вещей, от которых волосы встают дыбом, но которые для своего мира вполне естественны и нормальны.
— Они им воспользуются? — спросил он. И услышал голос изможденной женщины:
— Я услыхала твой вопрос, сынок. То, что мы увидели, мерзко, но мы им воспользуемся. У нас нет выбора.
— Вы можете остаться здесь.
— Мы воспользуемся, — повторила женщина.
— И передадите информацию дальше?
— Сделаем все, что можем.
Люди начали расходиться. Они выглядели смущенными и растерянными, словно кто-то рассказал непристойный анекдот на церковном собрании.
— А ты что скажешь? — спросил он Аниту.
Она медленно повернулась, чтобы стать с ним лицом к лицу:
— Ты должен был сделать это, Шеп. Ты не мог поступить по-другому. Ты не знал, как они все воспримут.
— Да, я не знал. Я так долго общался с неземным. Я сам теперь отчасти неземной. Я не совсем человек…
— Тс-с, — остановила его Анита. — Я знаю, кто ты.
— Ты уверена, Анита?
— Еще как уверена, — ответила она.
Он привлек ее к себе и крепко обнял на минуту, затем отпустил и заглянул ей в лицо и за улыбкой в глазах увидел слезы.
— Я должен идти, — сказал он. — У меня осталось еще одно дело.
