— Проходи, — кивнула Наташа.
Она выглядела немного удивленной. По всем законам жанра мне следовало быть сердитым и язвительным, особенно при виде ее нового увлечения, а я светился, как начищенный пятак. Никогда пятаки о валенок не чистили? Тогда вряд ли представите выражение моего лица.
— Слушай… — смущенно произнес я. — Ты мне не поможешь?
— Денег до получки занять? — подозрительно глядя на меня, спросила Наташа.
— Да нет… Тут такое дело. Знакомая ко мне из деревни приехала. Из дальней деревни. В общем, помочь ей нужно… это… одеть ее по-городскому. А деньги у меня есть! Я на новый комп откладывал.
Во взгляде Наташи появилось любопытство. Ну как же! Любой женщине интересно, кто там мог подобрать брошенного ею мужика.
— Из деревни, говоришь? Что-то не припомню я никаких деревенских родственниц у тебя. Ладно, Морковка, сейчас позавтракаем и поднимусь к вам.
— Спасибо! Целовать не буду, твоему обещал. И горшок жалко.
Широко улыбнулся и исчез в дверях, оставив хозяйку в полной растерянности: таким она меня еще не видела.
Теперь следовало проинструктировать Мирамифь. Она встретила меня настороженным взглядом, ожидая, что я внесу ворох странных нечеловеческих одежд, но не успела облегченно вздохнуть, как я сообщил ей о приходе… э… дива женского пола. Который… или все-таки которая?.. определит ее размер и отправится за покупками в магазин.
— Какое странное название… — задумчиво произнесла Мирамифь. — А разве у вас нет базаров?
— Базары у нас есть, — успокоил я ее. — Но лучше все же покупать одежду в магазинах.
— Понятно… Наверное, на базарах у вас продают людей и ворованные одеяла. У нас тоже в некоторых сараях так принято. Тогда действительно лучше покупать в этих… как ты их называешь?.. магазинах.
На том и порешили.
Наташка появилась через два часа в полной боевой раскраске. Ее шею украшал большой кулон, пальцы — серебряное и золотое кольцо, а лоб — поднятые зеркальные очки по последней моде. Обе девушки уставились друг на друга в полном изумлении. Но не смогли даже поздороваться. Оказалось, что язык Мирамифь понимаю только я.
— Спроси, в каком таджикском ауле она выкопала эти древние тряпки? — ехидно поинтересовалась Наташа.
— Никогда не видела, чтобы женщины носили на голове зеркала! — заявила Мирамифь. — И скажи этой диве… э… гостье, что серебро и золото вместе — дурной вкус.
Если вы думаете, что я тут же кинулся все это переводить, то плохо же вы меня знаете! Я хитро улыбнулся и выдал их длинные тирады за изысканные приветствия. Затем выдал каждой по листу бумаги и карандашу, заявил, чтобы разбирались с одеждой сами, показал Наташке, где находятся деньги и с головой ушел в «Яндекс» в поисках сведений о современных чародеях. А когда вышел — часа через три, — Наташа уже вернулась из магазина, и девушки, закрывшись в комнате, принялись примерять обновки. Я побродил по кухне, заказал по телефону большую пиццу и принялся ждать. Результатов примерки и разносчика пиццы. Как ни странно, разносчик появился раньше. Зато результаты оказались куда эффектнее. Я окончательно влюбился в девушку из разбитой бутылки. Чем тут же испортил остатки своих отношений с Наташкой. Ну да было бы о чем жалеть!
Поездка к старушке, как и ожидалось, ничего не дала. Но было весело. Сначала пришлось упрашивать Мирамифь сесть в такси, а потом просить шофера ехать с черепашьей скоростью, потому что девушка не переносит быстрой езды. В конце концов до цели мы не доехали несколько кварталов. Впрочем, когда Мирамифь вышла из машины и перевела дух, то даже захлопала в ладоши от восторга: такого приключения в ее жизни еще никогда не было! Мы купили по мороженому, прошли через парк, который девушка брезгливо раскритиковала за грязь и убожество, а затем долго стояли у ограды детского сада и наблюдали за возней в песочнице «детей дивов».
Когда мы вернулись, я обзвонил всех местных «чародеев» и «магов в десятом колене», рекламу которых нашел в интернете, но в ответ мне предлагали лишь снять порчу и подлатать карму. А на фига ее латать? Она у меня вроде целая, без дырок. В общем, я привычно заявил, что «утро вечера мудренее» и решил устроить сеанс просмотра кино на дому. Долго объяснял Мирамифь, что такое телевизор, и глупо смотрел на нее влюбленными глазами.
