— Ты не спишь? Можно к тебе?
Степка стоял в дверях, опираясь рукой на косяк — босиком, в своих грубых пятнистых штанах, которые не захотел менять на современные камуфляжи. Он курил — все-таки купил в фактории пачку «Беломорканала» и дымил с явным удовольствием, вызывая недоумение и восторг девчонок.
— Заходи, — Игорь отложил комбрас. — Только выбрось свою погань. Заработаешь рак легких, смотри.
— У вас его все равно лечат, — Степка вошёл, сел в кресло.
— У нас его просто не бывает, — уточнил Игорь. — Только как результат несчастных случаев с облучениям, а это довольно часто… У отца лучевая болезнь была дважды.
— Отец был военным? — тихо спросил Степан.
— Офицером Флота… Он погиб три года назад.
Степан кивнул, но как-то так, словно и не слышал. Потом вдруг закрыл глаза и сказал:
— Страшно мне что-то. И очень. Что мне потом-то делать?
— Дурак ты, Степ, — легко ответил Игорь. — У нас целая Вселенная в кармане, как завалявшийся мусор, так неужели ты себе дело по душе не найдешь? Не здесь, так еще где?
— Я иногда мечтал машинистом стать, — вдруг заявил Степан. — Все думал: вот кончится вся наша война — пойду учиться…
— Становись, — не удивился Игорь. — Императорский Гражданский Инженерный Корпус. ВУЗ даже тут, в столице, есть, а «РуссоДор» на Сумерле струнники еще лет сто будет строить, для тебя работы до старости хватит.
— Сейчас ведь не электровозы… и не паровозы, а я только паровоз и видел. Даже ездил однажды.
— Хотеть — это мочь, Степ, — серьезно пояснил Игорь. — Ты не дурак, не лентяй, не больной. Если чего не знаешь — научишься. А если не научишься — никого не вини, кроме себя.
Степан ничего не ответил, и Игорь тоже не стал продолжать разговор. Он вдруг подумал о маме, о том, что никогда ее не увидит… и эта мысль причинила неожиданно острую боль — Игорь даже дыхание задержал, чтобы переждать ее.
О чем думал Степан — неизвестно. Но и его мысли, судя по всему, не относились к разряду веселых.
— Степ, я спрошу, — вырвалось у Игоря — неожиданно для него самого, пожалуй, даже против его воли. Степан медленно покивал, как бы не вполне понимая, что это к нему обращаются. — Как это… когда бомбят… и все такое?
— Ужасно, — признался Степан спокойно. — Кажется, что… — он сморщился, повел рукой, — что небо на тебя падает. Упадет, прихлопнет… Целые кварталы валятся, стены падают, как картонки… Дым, пыль, грохот, трупы… Вы же все время воюете, оружие вон какое, неужели ты не знаешь?
— Мы давно не воюем на Земле, — пояснил Игорь. — Она слишком маленькая для наших войн. А так — я видел только хроники… Да брось же ты смолить! Ты что, там, у себя, не соображал, что прокуренного унюхают за километр?! Степан сделал стойку и внимательно посмотрел на сигарету:
— Правда, что ль?
— Доказано, — кивнул Игорь,
— Жа-аль… — протянул Степан. Провел ладонью по столику, потом спросил вдруг: — Хочешь, спою? У меня, правда, голос так себе. Но мы эту песню очень любили…
Он еще раз провел по столу ладонью, убрал со лба волосы и негромким, слегка сбивающимся голосом запел — правда, довольно приятно:
Не секрет,
Что друзья в облака обожают
Уноситься на крыльях и без,
Но бросаются к нам,
Если нас обижают,
К нам на помощь бросаются
Игорь удивленно сел на кровати и в следующий миг поддержал Степана хорошо поставленным на уроках музыки дискантом:
— Не секрет,
Что друзья не растут в огороде,
Не продашь и не купишь друзей…
— У вас ее тоже поют? — удивился Степан. — Ёк, приятная неожиданность…
— Давай допоем, что ты? — улыбнулся Игорь и, встав, подошел к столу. Присев на край, Степка помедлил и кивнул:
— Не секрет,
Что друзья убегают вприпрыжку,
Не хотят на цепочке сидеть!
Их заставить нельзя
Ни за какую коврижку
От безделья и скуки
Балдеть!
Не секрет,
Что друзья — это Честь и Отвага,
Это — Верность, Отвага и Честь!
А отвага и честь —
Это рыцаря шпага,
Всем глотателям шпаг
Никогда их не съесть…
— А где сейчас остальные… — Степка запнулся, но решительно закончил, — наши?
— Остальные? — Игорь задумался. — Ну… Женька сейчас гоняет на НЛО по холмам вокруг станицы, а, может, и по всему уезду… Сзади у него сидит Лизка, обняла его за талию и прижалась щекой к куртке на спине. Борька с Катькой, наверное, устроились у себя на станции, слушают музыку и молчат, им и без разговора хорошо. Зигфрид оккупировал тир внизу и упражняется в стрельбе. Короче, никто не спит.
