Подмытый кусок берега изредка обрушивался в воду со звуком пушечного выстрела, и козы задирали головы, испуганно звеня колокольчиками. Верно, вспоминали о вчерашней бомбежке. А подрядился Гапон пасти коз у одного старика с окраины. Хозяин давал за работу полную бутылку молока. Жилец дядя Коля похвалил Мишку: «При деле, да и молоко полезно, туберкулезом не заболеешь, в молоке вещества нужные».
Огонь неохотно жевал сырые ветки. Гапон выбирал речные ракушки покрупней и бросал в котелок.
В такие одинокие тихие минуты Гапон любил мечтать о сытой и веселой довоенной жизни.
Сюда, на берег, любили приходить Мишка с отцом по воскресеньям. Обрыв всегда был усыпан рыболовами. Над головами свистели лески донок, и грузила, увлекая снасть с крючками, гулко булькали где–то на середине реки. Ни у кого не клевало, и рыболовы, намотав леску на палец, лежали, подставив спину палящим лучам. Но отец сказал, что рыба будет, и под насмешливыми взглядами полез в воду, нырнул в подмой. Все рыболовы судорожно вытянули шеи. Отец появился ни с чем, и все захохотали, а Гапон стоял красный как рак и сжимал кулаки. Отец снова пырнул, а когда вынырнул, в руках ошалело бил хвостом здоровенный язь. Рыболовы онемели от изумления, а рыжий дядька с русалкой, выколотой на груди, завистливо сказал: «Дуракам счастье» — и резво подбежал смотреть добычу. Гапон очень обиделся на рыжего и незаметно для всех отхватил ему острой половинкой ракушки леску донки у самого колышка. «Гляжу — стоят! — доносился из толпы сбежавшихся зевак голос отца. — А я одного цап за жабры!»
«Эх, была не была, — отчаянно сказал рыжий. — По–лу–у–нд–ра!» И ринулся в воду.
Минуты через две его привели в чувство. Откачивал его Гапонов отец. Рыжий открыл глаза и с жутью в голосе сказал: «Шутки шутите, да?» А потом выпил малость и долго ходил по берегу, напрасно разыскивая свою донку и оправдываясь: «Коряга, понимаешь… Вот с такими рогами!.. Как жив остался, не понимаю».
«А мне можно?» — затаив дыхание, спросил Гапон…
«Только по–умному», — сказал отец.
Под водой все было словно окутано белесым туманом. Лихорадочно разводя руками, Гапон вплыл в подмой и на мгновение обернулся. Отец вплывал за ним. Глаза у него были выпучены, а волосы торчали дыбом и колыхались. Он подмигнул Гапону и растянул плотно сжатые губы, что означало улыбку.
В глубине подмоя смутно угадывались рыбы, они висели в воде серыми колеблющимися тенями. Гапон рванулся к ним, схватил что–то упругое и брусковатое, но рыба вдруг бешено забилась и выскользнула, оставив на ладони липкие чешуйки…
Они долго пробыли на реке в тот день.
Шестнадцатый магазин разбил вдоль берега палатки, там было сумрачно и прохладно, яростно шипело ситро в зеленых бутылках, и высокие щербатые бокалы покачивались из стороны в сторону, когда в них падала густая пузырчатая струя.
Все косились на их рыбину и вежливо спрашивали, где поймали и на что. А мальчишки бегали следом и разносили их рыбацкую славу по всему пляжу.
…Гапон очнулся и тоскливо взглянул на коз.
— По–пластунски! — внезапно услышал он резкую команду.
…Валька полз с деревянной винтовкой в руках (каждый выстругал себе сам), и только у военрука Дубинина была настоящая. Он полз впереди Вальки, потешно вскидывая задом.
Рядом пыхтел Тихонов. Противогаз мешал ему, и Юрка то и дело перекидывал его за спину.
А где–то, далеко отстав и шурша травой, полз весь класс.
— В атаку! — насмешливо прокричал от реки Гапон.
«Кричи, кричи, сегодня у нас урок военного дела, сегодня в руках деревянные винтовки, а завтра–послезавтра… Бей фашистскую сволочь!» — думает Валька.
В кильватере сопели девчонки с санитарными сумками на боку. Вчера Дубинин сказал: «А все девочки должны надеть лыжные брюки». И девочки почему–то покраснели. «Где там Леля? Сейчас я возьму на прицел вот этот крест. Вот этот. С перекладинами. Здесь немецкий окон, сейчас оттуда высунется каска, а под каской — прищуренные глаза… И тогда — не дергать за крючок, покрепче упереть приклад в плечо… Под обрез, спокойно… Огонь!»
— Приготовить гранаты, — сказал Дубинин.
— Гранаты, гранаты! — прошелестело от одного к другому.
