Очень много усилий ушло на поиски, но в конце концов Юра и Галя разыскали будку телефона-автомата. Здесь тоже была длинная очередь, очень жаркая и раздраженная, словно наэлектризованная прямыми солнечными лучами. Минут двадцать спустя Юра оказался все-таки внутри раскаленной коробки, плотно закрыл за собой дверцу и набрал номер редакции, в которой Леня Скобкин проходил летнюю практику. В этот момент Леня, к счастью, оказался на месте; сдавленным полушепотом, как человек, простудивший горло, Юра выпалил в трубку последние новости о второй встрече с пифеянами. Спустя тридцать секунд в будку уже стучали — с одной стороны кулаками, а с другой монетами. Быстро раздражаясь, Юра завершил разговор и продрался сквозь очередь к Гале.
Из густого автомобильного водоворота через семь минут появился знакомый оранжевый «Запорожец». Леня Скобкин остановил машину прямо перед Юрой и Галей, и они увидели, что у начинающего журналиста совсем несвойственный ему смущенный и виноватый вид.
— Шеф поймал меня в самый последний момент, — Леня распахнул дверцу машины. — Я уже собирался уходить, когда он дал мне еще одно задание. Все выяснилось в самый последний миг, послать больше было некого. И сейчас у меня есть только несколько минут, опаздываю. Пока вам придется обойтись без меня.
Он захлопнул за Галей дверцу, огляделся по сторонам, но никто из окружающих не проявлял интереса к оранжевому «Запорожцу». На всякий случай Леня все-таки поднял в машине стекла и наконец достал из кармана Ромрой. Галя и Юра впились взглядом в его шкалу, и на некоторое время в машине воцарилась напряженная тишина. Потом в двух словах Леня рассказал о своих приключениях.
— А вы пока попробуйте… попробуйте-ка, скажем…
Леня вновь огляделся по сторонам. Оранжевый «Запорожец» стоял в самой гуще бурной жизни большого города. Множество людей вокруг занимались самыми различными делами — куда-то спешили прохожие, регулировщики управляли движением, неуемная летняя жизнь гремела, шумела, звенела; и человеческая энергия (в чем, кстати, измерить ее?) была везде и повсюду. Какая ее часть расточалась людьми впустую или шла во вред человечеству? В большом городе наверняка можно было найти множество очагов ненужной людям энергии, а кое-где, наверное, и настоящие месторождения ее, большие или маленькие.
На цветочном базаре возле вокзала взгляд Лени задержался, потом проник куда-то сквозь него, дальше.
И сейчас же в голову ему легко пришел первый ответ, и сколько еще таких ответов могло бы прийти, если только дать себе чуть-чуть времени на размышления. Он сказал об этом: громадное месторождение растрачиваемой энергии действительно было совсем рядом.
Галя уже вылезала из машины. Мгновение спустя Юра тоже стоял на мягком ст жары асфальте. Леня снова опустил все стекла машины, махнул из окна рукой, нажал стартер.
И беспокойная жизнь практиканта-газетчика понесла его вперед и дальше, маня какими-то новыми встречами, обещая новые газетные строчки, новые заголовки.
ДАЛЬНЕЙШЕЕ РАЗВИТИЕ СОБЫТИЙ
Из всей железнодорожной администрации первым это заметил кассир из кассы № 13. Кассир был в положенной форме, со строгим лицом и аккуратно подстриженными усиками.
У него все еще продолжался обеденный перерыв. Он уже съел несколько бутербродов и выпил бутылку кефира, но обеденное время еще не истекло, и он стал искать слово на «Б», фамилию автора пьес «Севильский цирюльник» и «Свадьба Фигаро» из семи букв, для кроссворда в газете «Гудок». Время от времени в закрытую дверцу маленького окошечка в стекле нетерпеливо стучали, и тогда кассир № 13 с сожалением предполагал, что в зале, в густой массе этих отпускников, пришедших за билетами, наверняка кто-нибудь да знал это слово. В такие мгновения его наполняла зависть: отпускники все-таки в конце концов и уедут куда-нибудь, а сам он, кассир, будет сидеть здесь, в душной кассе, и завтра, и послезавтра, и еще много дней, потому что его собственный отпуск пришелся, как обычно, на самую середину зимы.
Так и не сумев найти слово, кассир № 13 вздохнул и подумал о том, что скоро, через десять минут, окошечко придется открыть, и тогда опять начнутся жаркие объяснения с распаленными пассажирами; каждый из них хотел уехать во что бы то ни стало, и поэтому никому не было дела до того, что на сегодняшние поезда в кассе № 13 было всего пять билетов. Три из них уже были обещаны семье двоюродного племянника жены, а два других — приятелю старого знакомого, зубного протезиста. На последующие дни билетов в кассе не было совсем.
