Внутри было прохладно и темно. Клочья тумана залетали в открытую дверь, плыли перед лицом Луи и мешали смотреть. Он моргал, щурился, приседал на корточки, чтобы получше видеть.
– Осторожней,– тревожно предупредил Дайтер.
В темном углу лежала Вивиан, до подбородка укрытая одеялом. Ее потемневшие, широко открытые глаза умоляюще смотрели на Луи. Он ощущал странное чувство, сердце его сжималось от жалости, он старался не дышать.
– Может, лучше в другой раз,– пробормотал он.
– Я бы не стал ездить за тобой за пятьдесят миль по пустякам. Ну что ты? Боишься?
– Боюсь,– признался Луи.– Мне обязательно нужно смотреть?
Он было наклонился, но страх пересилил, и он попятился от кровати. А что, если ошибка? Шанс был всегда, большой шанс, даже больше, чем просто шанс. Но еще никто и никогда не стоял перед подобной проблемой: не исключено, что изменения не затронули генетической структуры, как сказал бы Мендель. Как проявятся теперь, здесь законы эволюции? Мысль его блуждала в необъятных дебрях теорий и гипотез.
– Нет,– сказал он наконец,– не могу.
Дайтер взволнованно шагал взад-вперед возле постели жены.
– Ты будешь следующим,– резко сказал он Луи.– Ты и твоя Ирма. Потом настанет очередь Фрэнка и Сид. Так что давай смотри.
С бьющимся сердцем Луи откинул одеяло и посмотрел. Все было в порядке.
Затаив дыхание, Луи наклонился над крепко спящим ребенком. Вполне здоровенькое, красноватое личико, полуоткрытый рот, глаза закрыты, глянцевитый лобик сердито нахмурен. Ручки с крохотными пальчиками торчат вверх. Очень похож на обыкновенного земного ребенка... и все же... не совсем. Да-да, и даже очень не совсем.
Совершенно изменились ноздри, это он заметил прежде всего. Каждая была прикрыта губчатой пленкой, которая, видимо, служила одновременно и мембраной, и фильтром воздуха, так густо насыщенного здесь водяным паром. И руки! Осторожно присев на корточки, Луи взял крохотную ручку ребенка и стал внимательно рассматривать ее. Перепончатые пальцы! А на ногах совсем нет пальцев. И очень большая грудная клетка. Ну просто громадные легкие, чтобы хватало воздуха этому совсем слабенькому организму.
И наконец, самое главное, самое важное, самое существенное: ребенок был жив. Он дышал воздухом Венеры, нормально переносил его температуру, его влажность... оставалась лишь одна проблема: питание.
Вивиан нежно приложила ребенка к себе. Он зашевелился, замахал ручками, задрыгал ножками и открыл глаза.
– Ну что вы о нем скажете? – спросила она.
– Прекрасный ребенок,– сказал Луи.– Как вы его назвали?
– Джимми.– Вивиан счастливо улыбнулась. Потом подвинула корчащегося ребенка к груди, которая сильно увеличилась за последнее время. И вот он стал успокаиваться, перестал брыкаться и, сладко закрыв глаза, принялся сосать. Луи постоял, посмотрел немного, а потом на цыпочках отошел туда, где ждал его гордый Дайтер.
– Ну что? – воинственно спросил Дайтер.
– Ничего, ребенок как ребенок. Брыкается.
Лицо юноши вспыхнуло.
– Ты что, не понимаешь? Он не такой, как мы, он же больше приспособлен, чем мы! Он будет жить!
– Еще бы.– Потом он ухмыльнулся и хлопнул парня по спине.– Тоже мне папаша, черт тебя дери. Сколько тебе лет?
– Восемнадцать.
– А Вив?
– Семнадцать.
– Ну ты зачинатель рода, настоящий патриарх. Когда станешь таким, как я, у тебя будут внуки.
В хижину быстро вошли Фрэнк и Сид, ведя за собой Лауру. Ей уже было три года, и она ловко прыгала с ними рядом. За ними появилось тревожное лицо Ирмы.
– Вот что...– начала было она, но, увидев в углу на кровати мать с ребенком, сразу успокоилась и замолчала.
– Черт меня возьми! – изумленно прошептал Фрэнк.– Настоящий ребенок!
– Еще бы не настоящий! – воскликнул Дайтер.
