– Черт подери,– прокричал Кассик в бессильной злобе.
– Я не понимаю, о чем он,– испуганно прошептала Нина.– Что он имеет в виду?
– Они станут говорить, что меня злодейски убили,– ликуя, продолжал голос Джонса.– Они станут говорить, что, покончив со мной, вы украли у них победу. Так возникнет легенда: «Если бы Джонс был жив, победа была бы за нами. Именно вы, ваша система, Федеральное правительство, релятивизм отняли у нас все. Джонс не проиграл».
Передайте мои извинения вашей жене. Я должен был сказать то, что сказал: мне нужно было заставить вас выстрелить. Пирсон, конечно, жив. Вы найдете его в одной из старых тюрем; вот и все, пожалуй, если вы еще...
– Можешь выключить,– сказала Нина,– я больше не хочу это слушать.
Он сразу же выключил магнитофон.
– Я помог ему получить то, чего он добивался. Он использовал меня так же, как он использовал Пирсона... Мы были пешками в его руках.
Несколько минут они молчали.
– Ну что ж,– сказала Нина, пытаясь приободриться,– пока, похоже, нет никакой гражданской войны.
– Ну да,– согласился Кассик,– он опять хотел нас одурачить, старый мошенник. Вся эта чушь про боевые корабли, усмиряющие толпы народа,– все это он говорил для меня.
– Он неплохой психолог.
– Он на все руки мастер. Он прекрасно разбирался в истории, он знал, когда нужно сойти со сцены... и каким образом. Он все понимал... когда входить, когда уходить. Это мы с тобой думали, что Джонс еще с полгодика побудет с нами и все... А вышло, что он с нами будет теперь всегда. Джонс жил, Джонс жив, Джонс будет жить.
Не нужно быть Джонсом, чтобы предвидеть это. На глазах возникала новая религия. Распятый бог, погибший к вящей славе человека. И конечно, он когда-нибудь вернется: смерть его не напрасна. Понастроят храмов, понапридумают легенд, понапишут священных текстов. Релятивизму крышка.
– И ведь как он поймал нас! – Кассик, конечно, ужасно злился, но он не мог не восхищаться хитростью этого человека.– Ведь он все время водил нас за нос. Ну да, скоро появятся иконы с его изображением, под шестьдесят футов, не меньше. Наоборот, чем дальше, тем больше.– Он резко засмеялся.– Святые места. Святые мощи.
Нина стала сматывать пленку обратно:
– Может, нам она еще пригодится. Будет что предъявить.
– Да черт побери, у нас и так есть что предъявить, сколько угодно. Мы можем доказать, что Джонс был не прав, у нас есть тысячи способов. Он ошибся в шлындах – это раз. Кольцо замкнулось, когда Джонс был еще жив,– это два. Ведь он был еще жив, когда корабли повернули назад. А теперь он мертв – это окончательно все решает. Но никогда не решит. Он прав, он тонко все рассудил. Сначала причина, а уж потом следствие. Джонс умер в понедельник, война закончилась во вторник. Я вот стою в этой комнате как дурак и сам чувствую, не могу не чувствовать, что я и сам немного верю во всю эту бредятину.
– Я тоже,– сказала Нина усталым, разбитым голосом.– Здесь... не могу сказать что... чувствуется какая-то правда.
Кассик медленно подошел к окну, раздвинул занавески и беспомощно стал смотреть на темные лужи на мостовой, по которой барабанил дождь.
– А что будет с нами? – робко спросила Нина.– Кажется, ты не очень хочешь со мной в Западную Африку.
– Ты что, думаешь, в твоей Западной Африке меня не найдут? Это меня-то? Ты что, забыла, что я – человек, который убил Джонса? Сейчас все, кому не лень, бросятся искать меня.
– Но куда же нам податься?
– Вообще подальше от Земли,– задумчиво сказал Кассик.– Здесь для нас уже нет места. У нас в запасе один-два дня, пока не начнется... Нам хватит, чтобы забрать Джекки и приготовить все необходимое. Нужна еда – консервы, тонны консервов. И хороший корабль, один из тех, которые недавно построили. У тебя еще хватит денег, чтобы все это устроить?
– Думаю, хватит. Похоже, ты на что-то решился. Ты знаешь, куда мы полетим?
– Да, и куда полетим, и что станем делать. Не очень мне все это нравится, но, кажется, это надолго. Одно утешение... эта шумиха когда-нибудь да уляжется, и мы сможем вернуться.
– Сомневаюсь,– сказала Нина.
– Да и я сомневаюсь. Но должна же у нас быть хоть какая-то надежда. Нас ждут трудные времена.– Он отошел от окна.– Впрочем, мы можешь остаться, ты это знаешь. По закону ты мне не жена, и теперь наши имена вряд ли кто станет связывать вместе. Ну пошушукаются по углам – и ты опять преданный член Организации.
