Мир Калевалы - страница 46

Шрифт
Интервал

стр.

с черной безлиственной головой
прячет плоды свои яблоня-женщина
в хрупкой единственной ветке живой
Все мы пребудем в объятиях осени…
Пусть посмеется судьба надо мной,
только бы люди меня не забросили
так же, как яблоню с веткой одной…

Рождение надежды

Тайсто Сумманен

(Петрозаводск)

Жизнь далекая наших пращуров,
Голод, холод и нищета.
Темнота вековая, давящая —
словно каменная плита.
Стужа злая. Декабрь безжалостный.
Вьюга зверем в ночи ревет.
Дети стихли – им не до шалостей.
Неулыбчив девичий рот.
И мужчины сидят в молчании,
грустно головы опустив.
Жены начали причитания —
замогильный плывет мотив.
И послушав их плач украдкою,
обратился певец ко всем:
«Жизнь без хлеба, конечно, не сладкая.
Без надежды – не жизнь совсем.
Плач – для слабых лишь утешение,
а для сильных опора – песнь.
Так начнем же, мой друг, песнопение.
Хлеба нет, ну а песня есть!»
Сели друг против друга. За руки
Взялись крепко – ладонь в ладонь.
Принялись как за дело жаркое,
чтобы в душах разжечь огонь.
О былинном далеком времени
повели они сказа нить
и о силе той, что от бремени
может каждого освободить.
Они пели про Сампо волшебное —
О людской вековечной мечте.
В пору темную, время бесхлебное
стали нужными песни те.
Силой слов, что от предков вызнали,
тайной песенною опять
из скалы они солнце вызвали
и заставили вновь сиять.
Снова грянули в избы угрюмые
солнца радостные лучи,
и воспрянули духом юные,
старцы ожили на печи.
Вместе с верой, как солнце ясное,
Снова в душах воскресли сны.
Нет поэтому песен прекраснее
тех, что в зимних ночах рождены.

Перевод с финского О. Мишина

«Есть отель на Лённроткату…»

Борис Цукер

(Зеленогорск)

Есть отель на Лённроткату
В славном Хельсинки столичном,
Лённротхотел. Небогато,
Но встречали нас отлично.
Видно, хитрый Вяйнемёйнен
Колдовал над одеялом,
И хотелось быть достойным
Мудрым рунам Калевалы.
И пропало быта бремя
В размышленьях о высоком,
Но потом настало время
Возвращаться в Терийоки.
Тут, недоуменно глядя,
Скажет школьник из-за парты:
«Нет такого – слышишь, дядя, —
Больше имени на карте!»
Сколько судеб, словно доски,
Пережгла войны зарница…
Хорошо, хоть в Лангинкоски
Дача царская хранится.
Да и кантеле по свету
До сих пор поют задорно,
И, наверно, Сампо где-то
Жерновами мелет зерна.

Отель «Калевала»

Наталья Черных

(Хельсинки)


Отношения безнадежно испортились. Ничто уже не помогало. Давно погасла надежда на понимание, на возможность поговорить и решить что-то. Мы пробовали молчать. Днями, неделями… Лучше не становилось. Приспособиться не получалось. И только память о том, как хорошо было раньше, удерживала нас вместе.

Тогда, в самом начале, мы очень любили путешествовать. Оба – легкие на подъем, мгновенно могли собраться в другой город или страну. Любили поездки в старые русские города и объехали их немало. Альбомы с фотографиями, привезенными оттуда, занимали в квартире целый шкаф. Какую большую жизнь мы прожили! Не по количеству лет, а по наполненности, качеству этой самой жизни.

Путешествия всегда были для нас праздником, и мы радовались каждой поездке как дети. Хоть и знали, что по возвращении опять замолчим. Наверное, всегда надеялись, что этого не случится.

Оба мы никогда не хотели в Америку. Почему она возникла, эта поездка? Кому это было нужно? Сейчас мне трудно восстановить в памяти все подробности. Иногда ночью вдруг всплывет какой-то эпизод, появится новый штрих к нему, и все опять погаснет.

В мрачный отель со странным для этой страны названием «Калевала» мы приехали ночью. Потом я поняла – жизнь начала свою новую главу именно тогда.

Картины с сюжетами и персонажами древнего эпоса действовали угнетающе. Было впечатление, что герои финских историй реинкарнировались именно здесь и должны были поведать всем нечто важное. В главном холле отеля, над стойкой ресепшн висело огромное панно. На нем с коленей дочери воздуха Илтамар падали в море семь яиц – именно из них по преданию появились земля, солнце, месяц, звезды. На правой стене старый певец Вяйнемейнен пел свои чудесные песни-заклинания. Все, о чем он пел, потом исполнялось наяву. Имена героев «Калевалы» были вышиты на каждом панно цветным шелком.

На левой стене картина была чуть радостнее. На радуге сидела Дева Севера и ткала. А старый певец уговаривал ее сделать что-то. Дежурная объяснила нам, чего хотел провидец – он просил молодую красавицу выйти за него замуж.


стр.

Похожие книги