От этого делалось скучно и тоскливо. Понимая это, Дори задумалась, что, может, пора уже забыть о прошлом и начать жить будущим! А что ждет ее в будущем? Хороший вопрос…
Решительность ее была весьма ограниченна — она сводилась лишь к тому, чтобы не ложиться в постель днем. Но до того, чтобы вернуться домой и выйти на работу, было еще очень далеко.
Впасть в отчаяние было легко. Это не требовало никаких усилий с ее стороны и произошло очень быстро. Но выбраться обратно и начать жить нормальной жизнью — куда сложнее. Нужно отыскать выход, выкарабкаться, суметь выползти по стенам вверх. Но прежде всего надо встать и решиться попробовать.
— Пап! Смотри, это она! — воскликнул Бакстер, показывая на окно и бурно размахивая руками. Все семейство шло по дорожке от сарая к грузовику. Гил и Флетчер подняли головы.
Флетчер улыбнулся, а Гил был задумчив.
— Эй, привет! Я тебя вижу!
Дори смотрела в распахнутое окно, улыбалась Бакстеру и приветственно махала рукой всем троим.
— Тебе уже лучше? Ты перестала болеть? — крикнул малыш.
Дори высунулась в окно и ответила:
— Да, мне получше. Благодаря тебе и твоим рисункам. А сегодня ты принес мне новый?
— Нет. Я был очень занят. Вчера после школы мы возили Мэтью к врачу. У него в желудке дырка и в ней застряли кишки, и он не дает доктору Бисли взглянуть на все это и поэтому скоро не сможет ходить в туалет. — Этот монолог был произнесен на одном дыхании.
— Боже мой! А он когда-нибудь называет это грыжей? — спросила она с надеждой.
— Да. — Ему понравилась такая сообразительность. — У тебя она тоже есть?
— Пока нет, — ответила Дори, думая при этом о всех тех тяжелых телах, которые ей приходилось поднимать и переносить с каталки на каталку, а потом обратно. — Привет, Флетчер.
— Привет. — Он помахал рукой.
Она хотела так же обратиться к Гилу, но почему-то подумала, что ни к чему выделять его из группы.
Ерунда, конечно, или, может быть, еще одно проявление ослабленной способности ориентироваться.
— А что это вы тут делаете каждый день? — спросила она, показывая в сторону огромных полей и пастбищ позади дома.
— Проверяем коров, — ответил Бакстер, и в голосе прозвучало удивление — мол, что же нам еще делать?
— Проверяете их на что?
— Проверяем, есть ли у них еда и вода и чтобы они все стояли. Если увидим, что одна лежит, мы смотрим почему и иногда подходим и расталкиваем, заставляем встать, чтобы мы знали, что никто из них не больной.
— Не болеет, — автоматически поправил отец.
— Не болеет.
— И нужно это делать два раза в день?
— Так лучше, — сказал Бакстер, как мудрый и опытный старый фермер. — Иногда одна заболеет, и тогда все начинают болеть, очень быстро.
— Понятно. Наверно, правда надо следить за ними, — сказала Дори, и он кивнул. — А теперь пора в школу?
— Ага.
— Ну, тогда удачи.
— Спасибо. Тебе тоже, — ответил малыш и, помахав рукой, забрался в грузовик.
— Спасибо. — Брат начал залезать вслед за ним, и она добавила: — Тебе тоже, Флетчер.
Он оглянулся, кивнул и закрыл дверцу, улыбаясь.
Неожиданно она встретилась взглядом с Гилом, стоящим у кабины. Сердце заколотилось, на губах появилась глупейшая улыбка, с которой ей не удалось справиться.
— Вам что-нибудь нужно? — вежливо спросил он, глядя на нее очень внимательно и понимающе.
В эту минуту она почувствовала, что ей нужно очень многое.
— Я хотела задать вам тот же вопрос. Я сейчас еду в город. Может быть, вам что-то привезти?
— Да вроде ничего не надо. Но спасибо.
— Здесь есть хороший парикмахер?
— Мы обычно ходим в парикмахерскую Эда, — прокричал в открытое окно Бакстер, перелезая через брата. Его немедленно усадили обратно.
Гил пожал плечами и беспомощно развел руками, улыбаясь. Похоже, он не слишком разбирался в парикмахерах.
— Сходи к Труди Холидей. Она неплохо стрижет, — равнодушно сказал Флетчер, усмехаясь и разводя руками, когда отец удивленно уставился на него через оконное стекло.
Дори рассмеялась. Господи, благослови этих Хаулеттов. Они действительно гораздо забавнее, чем старые комедии. И наблюдать за ними куда интереснее.
Во всем Колби было два салона красоты. Один из них, «Дворец красоты Труди», располагался в бывшем гараже.
