Общая болезненность исчезла, даже физия моя, кажется, приобрела привычные гармоничное пролеткультовские очертания.
Я вздохнул полной грудью, кинул в рот овальную маслину и… забыл закрыть пасть: на стоянке происходила некая занимательная чертовщина. Меж авто передвигался на полусогнутых человек в форме дорожной службы, и всем своим поведением был подозрителен — мне.
Выпил я мало, и, всецело, трезво оценивал ситуацию. Тот, кто ходит с добрыми намерениями дернуть приемник или там фару, не будет затравленно оглядываться по сторонам. Не так ли? И потом — спортивная сумка в руках. Вот она была — а вот её нет? Что за фокусы наяву средь белого дня? Не о них ли предупреждал Исаак Исаакович в том страшном сне, когда выковыривал золотой ложечкой оливковые глаза свои?
Иллюзионисты цирковые, поднимался на ноги. Что-то надо таки делать? Бежать за непонятным субъектом, удаляющимся резво в сторону спец. машины «Мосдорстрой» или искать сумку? Если люди серьезные, пристрелят меня с банкой маслин, не задумываясь. Это тебе надо, Слава? Тебе этого не надо. Ты — не герой. В данном конкретном случае.
Принимаю решение шарить сумку. Не вызывать же оперативную группу капитана Горкина? Он меня тогда точно пристрелит. От устатку видеть мою семафорную рожу каждый день, и каждый час.
Поиски не занимают много времени — через минуту обнаруживаю сумку под днищем танкового джипа с тонированными стеклами и блатным номером, указывающим, что сие транспортное средство принадлежит нешуточными штучным людям в государстве: «о 111 о».
Как бы поступил человек с мозгами не поврежденными? Правильно — бежал бы сломя голову к посту ГИБДД или куда ещё дальше, чтобы срочно задокументировать свою благонадежность к власти. А тушинские любопытны не в меру, так и норовят сами влезть в задницу тех или иных обстоятельств.
Присев на корточки, принялся за лямку тянуть сумку — осторожно, кстати, тянуть. Дурак дураком, а понимал, что лучше быть нежным, как сочинская орхидея на клумбе жизни, чем мертвым, как московский венок из жести на Хованском кладбище.
К моему счастью, сумка оказалась не тяжелой, и передвинулась по зернистому асфальту легко.
Открывать или не открывать? Где наша не пропадала? Может, там взятка чиновнику в миллион вечнозеленых, а я сижу гриппозным грифом и задаю пустые гамлетовские вопросы.
Решительно разодрав «молнию», вижу красноватые по цвету тротиловые брикетики. Килограмма три будет, рассуждаю с меланхолией позитивного идиота, и начинаю рассматривать предмет, похожий на небольшой радиоприемник, соединенный с убойным зарядом проводами: синим, зеленым и желтым. Как раз работенка для аутиста, любителя цветов. Часовой механизм или еще, какая хитрая заморочка?
На этот вопрос не успеваю ответить, характерный клацающий звук пистолета у битой потылицы моей тормозит движение всякой мысли, как застрявший на ж/д перегоне автобусик с дачниками сдерживает движение дальних поездов.
Мысль же у меня одна — не получить пулевой привет раньше времени.
— Э-э-э, — говорю я. — Это не мое. Но это бомба.
Мне повезло, что нарвался на профессионального телохранителя, терпеливого, как папа римский, читающего прихожанкам лекцию о вреде абортов и оральных потех в презервативе. Случись, кто другой, нажал бы на курок — и моя встреча с «летчиком» Брувером у брачующих облаков была бы неизбежна, как восход и закат нашей дневной звезды.
А так — началась суета всех охранительных служб, государственных и коммерческих. Один из ретивых милицейских служак со странной фамилией Собакин-Каменский даже успел пнуть меня под ребра, посчитав главным врагом государства. И я его хорошо понимал: с таким мурлом, как у меня, только подрывать автомобили высших чиновников РФ.
Появление Маи и её самое активное участие в разборе ЧП вытащило меня из петли напрасных подозрений. Из категории террориста я перешел в категорию свидетеля. Думаю, не последнюю роль сыграло то обстоятельство, что от меня разило родной водочкой и неродными маслинами. Согласитесь, какой настоящий душегубец будет идти на дело подшофе, да ещё с банкой маслин в руке?
