На очередной малолитражке мы без проблем и приключений добрались до здания валютной биржи. Илья вел себя хорошо, и водитель ни о чем не догадался: мало ли странных типов перемещается по городу.
Проблемы возникли у двери биржи. Я ткнул под нос секьюрити свою бирку с Ф.И.О. и хотел пройти вместе со своим другом детства.
— Отвечаю за него головой, — заявил я.
— А мы отвечаем за порядок, — сказали опричники, — головой, — и вспомнили, что намедни один мерзавец покалечил их добросовестных коллег.
Скромно умолчав о своей роли в этой боевой истории, я вспомнил о Василии Сухом. Молоденький охранник позволил фамильярно посмеяться, мол, знает он только Васьк`а Мокрого из Марьиной рощи, да более опытный его напарник насторожился, и через минуту вопрос был решен положительно: гражданин Шепотинник И. И. обрел право временно находиться на валютной бирже.
— Тут, брат, можно хапнуть миллион, — говорил я, вышагивая со смиренным аутистом по коридору, — если очень постараться. Ты только не мешай. Сиди, смотри и думай свое. Договорились?
— Сиди, смотри и думай, — повторил. — Думай, смотри, сиди, проговорил в обратной очередности.
— И не мешай, — напомнил и признался: — Я и так чувствую себя, как камикадзе.
— Но возвратится узел причин, в котором я запутан, — забубнил на это Илюша, — он снова создаст меня. Я сам принадлежу к причинам вечного возвращения.
Я согласился: все возвращается на круги своя, точно так же, как я воротился на свое место — и мы заступили в операционный зал.
Сказать, что на нас ни обратили внимание, нельзя. Обратили. Особенно главный менеджер Попович, который поспешил поинтересоваться моим спутником.
— Во-первых, это мой двоюродный брат, — врал я, — во-вторых, утверждал, — он выдающийся консультант по мировым валютам, а в-третьих, промолчал, — где мои пятнадцать тысяч баков,[3] приятных, как дымок благовоний? — И включил ПК.
— Мукомольников, — кислился г-н Попович, — право, вы ведете себя, как на одесском привозе.
— Простите, — садился за стол, — нам надо работать. Не так ли, Илья Иванович?
— Ыыы, — опустившись на стул, мой друг детства устремил взгляд на экран дисплея, где уже высветились цветными квадратами диаграммы движения «основных» валют.
— Что мы имеем? — спросил я, тоже всматриваясь в графики. — Черт знает, что имеем, — сознался. — Синий квадрат — это фунт стерлинга, почему-то принялся растолковывать. — Красный — ЕВРО, зеленый — швейцарский франк, желтый — японская иена. Понятно?
— Све-то-фор, — по слогам проговорил Илья. — Красный — нельзя, желтый — ждать, зеленый — идти.
— Молодец, — кивнул я. — Верно суть уловил.
— Зеленый — идти, зеленый — идти, зеленый — идти, — закачался, точно в трансе.
— Эй, — занервничал я. — Ты это чего? Мы так не договаривались? Сиди, смотри и думай…
— Зеленый — идти, зеленый — идти, зеленый — идти, — продолжал.
— Куда идти? — заскрипел резцами.
— Зеленый — идти…
— Да, иди ты сам…
К счастью, мне на помощь пришел Анатолий Кожевников, обративший, разумеется, внимание на столь колоритного «консультанта».
— Кто это?
— Не видишь.
— Вижу, — хмыкнул. — Блаженный человечек.
— Вот и блажит, — развел руками. — Что делать?
— Может быть, советует прикупить швейцарский франк? — предположил опытный трейдер. — Ситуация неровная, да можно рискнуть.
— Ты о чем, Анатоль? — взбрыкнулся. — Он же совсем… того…
— Того-не того, а франк у вас на зеленом поле. И ситуация по нему перспективная, это я тебе говорю.
И я сдался: по левую руку меня терзал трейдер трейдеров, по правую сумасшедший друг, и оба они, словно сговорившись, трендили обо одном и том же. Как тут не пасть?
Черт с ней, этой темной игрой, решил я, проиграю, так проиграю. Пусть меня вместе с желтыми ботинками режут на куски, да лучше скоро закончить эти танталовы муки, чтобы упиться до состояния горения угарной помойки. Довольно мнить себя великим игроком, Мукомольников! Твой удел жалок — сбор бутылок в пыльных кустах жасмина.
И, скалясь усмешкой висельника, поднял трубку и молвил:
— Сто семнадцатый! «Братск»! Покупка швейцарского франка. На всю сумму, которая на счете.
И услышал знакомый равнодушный голос невидимого дилера:
