Передо мной сиял, переливался всеми оттенками голубого, огромный, роскошный ледяной дворец. Между прозрачными колоннами парадного входа сидели музыканты во фраках и под руководством вихрастого дирижёра играли Штрауса. Я было хотела ещё поорать, но тут увидела, что из дворца выходит Мишка, сосед. Он был в тельняшке, в джинсах, и дублёнке, небрежно и криво наброшенной на широкие плечи. Глаза его нагло смеялись, а ветер трепал светлые волосы как хотел.
– Скотина! – закричала я Мишке. – Зачем ты устроил пошлый, дешёвый спектакль с головорезами?!!
– По доброй воле ты бы сюда не поехала.
Он был прав. Знай я, что меня за день до отъезда в Париж захотел повидать сосед Мишка, который с детства смотрел на меня исключительно восторженно и восхищённо, и к которому я привыкла, как к облупленной старой скамейке у своего подъезда, я, конечно бы, никуда не поехала.
Мишка схватил меня за руку и потянул во дворец. Там было всё из голубого, полупрозрачного льда: стены, лестницы, диваны, кресла, напольные вазы, портьеры на окнах и даже пальмы в кадках. Огромный ледяной стол был сервирован посудой изо льда. Мишка с хлопком открыл бутылку шампанского и разлил его в ледяные фужеры. Я засмеялась. Первый раз в жизни мне в шампанское не нужно было добавлять лёд. Лёд плавился под моими губами, когда я пила, губы мёрзли и пальцы мёрзли на тоненькой рюмочной ножке, и моё шоколадное тело продрогла до самых костей, когда я села на ледяной стул.
– Придурок, – сказала я непослушными, замороженными губами, – сколько денег ты на это угрохал?
– Все, – сказал Мишка и захохотал. – Все!!! Продал фирму, квартиру, машину, дачу, гараж, нанял лучших ледяных скульпторов и построил тебе ледяной дворец. Помнишь, ты мне сказала, что мечтаешь жить в ледяном доме, как Снежная королева? Живи!
– Я сказала это летом, в тридцативосьмиградусную жару, когда у меня сломался кондиционер. – Внезапно мне стало жарко. Я скинула с себя дублёнку. Мишка тоже снял и отшвырнул свою шубу. Она улетела по скользкой поверхности далеко-далеко.
– Ленка, не уезжай в Париж, – тихо попросил он.
– У меня свадьба через неделю.
– Скажи, твой француз спустил бы всё своё состояние на кусок льда для тебя?!!
Я представила респектабельного, рассудительного, осторожного, прижимистого Лорана.
– Нет. Ни за что на свете! – рассмеялась я, заметив, что перестала говорить на смеси русского, английского и французского.
Мишка схватил меня за руку и потащил по дворцу:
– Смотри, это зал, это гостиная, это ванная, это кухня, это детская, это… – Он подтащил меня к огромной, голубой кровати с ледяными подушками и покрывалом. – Это спальня! – прошептал он и запутался в пуговицах на моей блузке.
Я помогла ему с пуговицами. И с застёжками помогла. Он был преступно близко, от его дыхания таяла изморозь на ресницах, разогревалась кожа, а кровь жарко пульсировала во всём теле. К чёрту Париж, твёрдо решила я и запустила руки ему под тельняшку.
– Мишка! – Я засмеялась. – А ведь весной мы очнёмся с тобой в огромной, глубокой, а возможно даже и грязной луже!
– Ну и что, – прошептал он. – Зато до весны мы будем жить в сказке!
Холодно было, холодно.
… господи, как же мне было жарко!
У Светки было девяносто пять килограммов веса.
И это при росте сто шестьдесят два сантиметра.
Понятно, что с такими параметрами, она не укладывалась ни в какие формулы соотношения роста и веса.
Хуже того, Светка точно не знала свой размер и с трудом находила одежду. Продавцы в магазине, завидев её, насмешливо морщились и старались не замечать Светку, давая понять ей, что Светкины проблемы – это не их проблемы. Приходилось идти на рынок. Там сердобольные тётушки навскидку находили ей платья и юбки величиной с парашют.
Светка не то, чтобы любила поесть. Просто не есть она не могла. Начинало сосать под ложечкой, и появлялись суицидные мысли. Если в этот момент не сунуть что-нибудь в рот, дело могло закончиться в морге.
Одно время Светка даже подумывала стать борцом сумо, чтобы оправдать свои габариты, но после первой же тренировки ей понадобился нашатырь и двойная порция гамбургеров.
