Капитан осматривал позиции итальянцев из далеко выдвинутого к срезу реки наблюдательного пункта, после доклада Хартвига и встречи с генералом Эгберсом. Хорошо укрытый и замаскированный окоп давал возможность внимательно изучить пещеры, проверяя данные лейтенанта на местности.
Дитц поднял бинокль и навел резкость. Так и есть. Из почти полусотни естественных пещер больше двух третей переделаны макаронниками в укрепленные точки. Он повел биноклем, прикидывая соотношение орудий и пулеметных гнезд. Хартвиг сказал, что итальянцы вооружены преимущественно горными пушками шестьдесят пятого калибра и турельными пулеметами ФИАТ; недостатка в боеприпасах у них нет. Во время разговора капитана с Эгберсом тот с досадой сказал, что выбить итальяшек из пещер было бы проще, если бы удалось отрезать укрепрайон от тылов. Макаронники – неважные бойцы, если их не накормить вовремя или не выдать положенную порцию вина перед ужином. Но для этого нужно переправиться через Изонцо – или выше, или ниже по течению, а вся долина реки простреливалась итальянскими батареями с приличной меткостью. Поэтому, как сказал Эгберс (и Дитц явственно почувствовал, чего стоило старому служаке признаться в этом), он рассчитывает на помощь отряда «Гельбшаттен».
Капитан перевел бинокль на нижний ряд пещер. Около полудюжины огневых точек – густой кустарник мешал точнее оценить их количество. Добраться до них с уровня реки невозможно. Несмотря на то, что самая нижняя пещера нависала над рекой на высоте всего лишь двух-трех метров, она была прилично укреплена: стволы двух орудий и четверка пулеметов виднелись в окнах полукружия дота, выстроенного в большом естественном проеме.
Блики солнца, отражаясь от воды, играли на зелени кустарника, покрывшего крутой берег у основания горы. Столетия потребовались реке для того, чтобы пробиться сквозь скальные породы, вытачивая протоки, вымывая пещеры…
Капитан зажмурился. Решение, к которому он пришел, было одновременно иррациональным и изящным.
* * *
…Холод пробирал до кончиков пальцев. Ночь выдалась бессонной. Пьетро попытался закутаться в шинель с ногами, но треск рвущейся материи привел его в отчаяние. Проклятая осада, чертовы немцы, опостылевшая слизь, которая покрывала всё, от гашеток пулемета до пуговиц мундира. Шинель прогнила. Монотонная музыка капель, падающих с потолка пещеры, выедала мозг. Вода была вездесущей… С месяц назад Пьетро не мог бы и подумать, что он сможет не просто жить, но воевать в гнилостной сырости, вечном полумраке и промозглом холоде пещер Изонцо – а вот поди ж ты…
Он зло выругался и поднялся на ноги, пребольно стукнувшись макушкой о потолок «казармы», небольшой выемки в углу пещеры.
– Говорил же я тебе: не снимай каску, болван! – заржал рядом капрал Рецци.
– Пошел ты… – Пьетро хотел было врезать Рецци как следует, но строгий окрик сержанта остановил его.
Пьетро прошлепал по лужам к турельной установке, уселся на сиденье и надел плечевые ремни станкового пулемета.
– Рецци, твоя вахта через три часа, и попробуй, жирная твоя харя, закосить на то, что ты проспал! – Пьетро терпеть не мог капрала, но пулеметчиков в батальоне не хватало, а Рецци, надо отдать ему должное, при всей своей хреновой сущности стрелял отменно.
Он повернул турель пулемета, вглядываясь в полумрак. В принципе, он мог бы накрыть сектор с закрытыми глазами – за три недели противостояния он и Рецци наловчились в стрельбе с отменной точностью, и их сержант с гордостью говорил артиллеристам двух «Каноне М-06», с которыми они делили мытарства пещеры, что его парни припаяют немецким гранатометчикам задолго до того, как те смогут приблизиться на расстояние броска.
– Святая Мария и великомученик Паоло… – пробормотал пулеметчик.
Увиденное пригвоздило его к месту.
Обычные ориентиры противоположного берега – развалины дома у среза реки и огромный валун, напоминающий голову в немецком шлеме с шишаком – исчезли. Отблески прожекторов немцев от поверхности воды дали понять, что уровень реки сильно поднялся, сомнений не было… Но отчего?
Пьетро услышал новый звук. К унылому шлепанию капель с потолка пещеры добавилось журчание струй воды.
