Солнечный луч, редкий гость последних дней октября, отразился в стеклах больших защитных очков, прикрывающих глаза капитана. Разведчик сцепил зубы. «На рапирах, сволочь, и без защитных наконечников, ты бы у меня умылся кровью в минуту…»
Гауптман выглядел бы странно, даже диковато для непосвященного глаза – но не для Хартвига, который был знаком со спецодеждой химических подразделений имперской армии.
Кисти рук Дитца затянуты в тонкие черные перчатки. Плащ из прорезиненной ткани плотно облегал торс; перехваченный в талии широким ремнем, он спадал до земли широкими складками. Стоячий воротник плаща скрывал шею полностью. Лицо его, помимо больших очков-«консервов», прикрывала походная противопылевая маска. Лейтенант обратил внимание на красно-бело-черный прямоугольник, вышитый на маске; посередине него на красном щите виднелась слоновья голова с длинными бивнями – символ экспедиционного корпуса Камеруна.
Хотя и форменный, плащ явно был переделан: вместо двух стандартных накладных карманов на груди тот имел множество небольших карманов на кнопках. К своему удивлению, лейтенант разглядел также и разноцветные проводки и петельки, непонятного назначения крохотные замки и застежки, трубочки и пистоны, которые обильно усеяли плащ Дитца. Достойным удивления был и головной убор гауптмана. Он походил на стандартный кратцен, фуражку-таблетку, но куда больших размеров, что делало голову ее обладателя непропорциональной… Уши накрыты парой одинаковых круглых нашлепок, связанных между собой поверх кратцена металлической дугой; от дуги за воротник плаща уходил довольно толстый гибкий шланг. «Наушники? Он что, таскает с собой полевое радио?» – хмыкнул про себя лейтенант.
Его наблюдения за странным нарядом капитана прервал резкий хлопок, громкий, как выстрел – на площадь, кашляя сизыми клубами дыма и натужно урча, вкатился грузовик, потом другой, затем еще несколько… Колонна автомобилей выглядела так, словно бы она прибыла в городок после многодневного перехода: тенты грузовиков покрыты пылью, колеса выпачканы толстым слоем глины. Несколько мотоциклеток, с колясками, переделанными под транспортировку груза (Хартвиг обратил внимание на то, что мотоциклетки везли длинные, больше метра, тонкие баллоны, выкрашенные в темно-коричневый цвет), завершали колонну, которая замкнула площадь и стоявших в ее центре офицеров в импровизированное кольцо.
Дитц вытянул шею и гаркнул несколько отрывистых, коротких команд. Колонна заглушила двигатели; из-под тентов и из кабин на площадь посыпались солдаты, около двух десятков. Хартвиг заметил, что все они похожи друг на друга: рослые, крепко сбитые, в легкой полевой форме, состоящей из курток, галифе и коротких сапог грубой кожи. Такие же фуражки, как и у Дитца, те же очки-«консервы» и маски на лицах – с тем же слоном на трехцветном поле.
Солдаты выстроились в каре рядом с трехосным грузовиком. Его рессоры почти выпрямились от нагрузки, означая, что большая цистерна, установленная вместо кузова, была наполнена под верх.
Хартвиг молча наблюдал за действом. Он уже понял – с капитаном разговора не будет, но всё еще надеялся, что сумеет узнать хоть что-то к докладу Эгберсу; то, что происходило на площади, могло пригодиться…
Между тем Дитц сделал несколько легких, быстрых шагов к выстроившейся группе. Солдат на левом краю каре скомандовал «Смир-р-р-рно!», и весь отряд, дружно притопнув, замер.
Только теперь Хартвиг понял, что было необычным в подчиненных Дитца.
Они все походили друг на друга, как близнецы.
Одинакового роста, одинаковой комплекции, в одинаковой, ладно сидящей, униформе. Единственным отличием оказались крупные цифры, вышитые белым на рукавах… Хартвиг потряс головой, словно стараясь избавиться от наваждения. В самом деле, голова его слегка кружилась, и он списал это на предвечернюю жару. Солнце палило вовсю, что, похоже, ничуть не трогало гауптмана и его бравую команду.
– Ну, так, мерзавцы! Вы прибыли на две минуты позже – это неслыханно! – Дитц медленно шел вдоль строя, в упор разглядывая солдат. – Двенадцатый, я надеюсь, что в этот раз задержка вышла не по вине твоей толстой задницы… Через тридцать минут развернуть лагерь во второй линии, на стыке позиций восьмого драгунского полка и третьего артбатальона, во-о-от… – остановившись, он резко вскинул руку, описав дугу, и его палец уткнулся в карту, ловко подставленную всё тем же крайним «близнецом», очевидно старшим команды, – …здесь!
