Он быстро направился к Миле.
— Не подходите, а то я сейчас вас превращу… в кучу мусора! — выпалила Мила, хотя и знала, что ничего не сможет сделать — ведь ее волшебная палочка осталась в доме Акулины.
Но ее слова подействовали на Степаныча странным образом: он словно поперхнулся слюной и замер на месте. Наверное, живописно припомнил, как однажды на него упал мусорный бак, завалив его по самый подбородок отбросами.
— Ах ты… — подавился он злобой.
В первый момент Миле показалось, что он поверил. Но Степаныча не так-то легко было испугать. Он медленно, очень осторожно шагнул в ее сторону. Мила сделала шаг назад.
— Ну, — зловеще ухмыляясь, произнес Степаныч, — что же ты медлишь?
Еще шаг.
— Только попробуйте… — Мила почувствовала, как ее голос неуверенно дрогнул.
Степаныч криво улыбнулся и вдруг резко прыгнул на Милу. Она рванулась в сторону, пытаясь ускользнуть, но жилистые руки проворно схватили ее в охапку.
— Пустите! — яростно принялась отбиваться Мила. — Пустите, говорю!
Одной рукой Степаныч снова ухватил ее за волосы.
— Не выйдет! На этот раз не сбежишь! Посажу тебя под замок, маленькую воровку! Я с тобой разберусь! — со злорадным удовольствием в голосе кричал на нее Степаныч.
— Пус-ти-те… — задыхаясь, пыталась вырваться из цепких лап Мила, но чувствовала, что ничего не может сделать. На каждое ее движение Степаныч реагировал одинаково: поднимал повыше руку, натягивая волосы Милы. Ей казалось, что они вот-вот оторвутся вместе с кожей. Это было так больно, что Мила чувствовала: от отчаяния она уже готова сдаться. Но в этот момент…
— Гидро Акрос! — раздался звонкий голосок за спиной Степаныча.
На мгновение все замерло, а потом… в животе у Степаныча громко что-то забурлило. Выпучив глаза, он отпустил волосы Милы и обеими руками схватился за живот. Мила подбежала к Белке. Та стояла с волшебной палочкой в руке, широко распахнув глаза, и в ужасе таращилась на Степаныча.
А со Степанычем в этот момент начало происходить что-то невероятное. Бурление из живота поднялось к горлу. Старик отпустил живот и ухватился за горло так, будто намеревался задушить себя своими же руками.
И тут раздался визг Белки, потому что из ушей Степаныча хлынули струи воды.
— А-А-А-А!!! — заорал Степаныч, но ор мгновенно превратился в бульканье и изо рта тоже полилась вода.
Мила не удержалась и засмеялась: Степаныч сейчас был поразительно похож на статую-фонтан, наподобие тех, что стоят в парках. Вода из него фонтанировала в три ручья. В таком виде он выглядел куда интереснее чем обычно.
Белка вдруг подпрыгнула на месте и радостно воскликнула:
— Вышло! Ничуть не хуже чем Яшкин фонтан из котла!
Ликование Белки привело Милу в чувство. Она схватила подругу за руку и решительно потянула за собой.
— Быстрее! Бежим отсюда!
Стремглав они бросились бежать. Вылетели за ворота, пробежали мимо рычащего желтого «Запорожца» и, не останавливаясь, помчались дальше по улице.
* * *
Когда Мила и Белка расстались в парке, Белка была крайне взволнована. С одной стороны, она была в восторге, что заклинание вышло у нее так замечательно, и что она смогла помочь Миле. Она всю дорогу до парка называла Степаныча не иначе, как «этот ужасный человек», и без конца спрашивала у Милы, как та прожила с ним в одном доме тринадцать лет. Но с другой стороны, Белку беспокоил тот факт, что она нарушила правила и вообще поступила дурно. Фразу «Ой, что будет, если об этом кто-нибудь узнает!» она повторила примерно столько же раз, сколько и «этот ужасный человек».
Занятая своими переживаниями, Белка даже забыла поинтересоваться, нашла ли Мила в доме бабушки то, за чем приходила. Со словами «увидимся завтра» они расстались у пруда, разойдясь в разные стороны. Завтра им действительно предстояло увидеться, потому что именно завтра, тридцатого августа, они обе должны были ехать в Троллинбург.
Поздно вечером, когда вещи были собраны, а Акулина предупредила, что вставать им придется рано, поэтому лучше выспаться, Мила тем не менее никак не могла уснуть. Она думала.
Как-то Акулина сказала Миле, что о ее родителях им почти ничего не известно. То же самое сказала и бабушка об отце: «Появился ниоткуда… Исчез так же странно… Может, и фамилия у него ненастоящая была…»
