На фото была запечатлена красивая улыбающаяся пара. Лицо женщины принадлежало ее маме, Мила определила это безошибочно, хоть здесь мама была с распущенными волосами и старше. Но человек, который стоял рядом с ней…
Если бы Мила нашла эту фотографию год назад, еще до того как она попала в Троллинбург, то непременно бы решила, что человек этот — ее отец. Мила не была похожа на бабушку. Не была похожа на Асидору. Не была она похожа и на свою маму. Но она была очень похожа на этого человека с фотографии, рядом с ее мамой, — он был рыжеволосым и сероглазым, как Мила. Год назад она обязательно решила бы, что это не может быть никто другой, кроме как… ее родной отец.
Но теперь от такой мысли ее охватил ужас, и внутри все сжалось в комок. В эту минуту Мила готова была подумать все что угодно, только не это. Потому что с фотографии на нее смотрели очень знакомые глаза — серые глаза Лукоя Многолика…
— Мила! — раздался громкий зов, и послышался топот бегущих ног.
Мила, вздрогнув, только успела спрятать фотокарточку в карман, как в двери появилась Белка.
— Мила, твой… этот… двоюродный дедушка… — задыхаясь, заговорила она.
— Троюродный, — автоматически поправила Мила.
— Неважно! — выпучив глаза, в ужасе выдохнула Белка. — Он там, внизу… Приехал.
— Не успели! — воскликнула Мила, тоже широко раскрыв глаза от испуга: встречаться со Степанычем в ее планы не входило.
Она бросила прощальный взгляд на фотографии, с которых на Милу смотрела ее мама, на большой портрет Асидоры и рванулась к выходу.
— Бежим быстрее, — на ходу сказала она Белке, — может, еще удастся проскользнуть незаметно.
Они выскочили из комнаты и побежали по коридору. Когда пробегали мимо раскрытых дверей бабушкиной комнаты, Белка, приостановившись, вдруг заметила бабушку Милы и громко охнула.
— Это твоя бабушка? — Белка застыла у дверей спальни с широко распахнутыми от недоумения глазами. — Что это с ней?
— М-м-м… а-а-а… — промычала Мила в растерянности, пожимая плечами. — Спит.
— Что, прямо вот так? На полу? — с обескураженным видом пролопотала Белка.
— А что в этом такого? — как ни в чем не бывало округлила глаза Мила и твердо заявила: — Бабушка любит спать на полу.
— Странно… — Белка склонила голову набок, чтобы удобнее было рассматривать лежащее в горизонтальном положении тело, и тактично добавила: — Нет, это, конечно, кому как нравится…
— Да пойдем же! — Мила схватила ее за рукав и оттянула от дверей бабушкиной комнаты.
Они миновали кухню и коридор, ведущий к выходу. Мила толкнула Белку за дверь, а сама осторожно выглянула в окно: дорожка к дому была свободна, а Степаныча нигде не было видно. Мила прислушалась: поблизости раздавался рычащий шум двигателя. Это показалось Миле хорошим знаком — скорее всего, Степаныч еще не вышел из машины, а это значит, что у них есть шанс улизнуть.
— Пошли, — скомандовала Мила, подавая знак Белке. — Только тихо.
Она осторожно открыла дверь, огляделась и переступила порог…
— Ай! — Кто-то больно схватил ее за волосы и потянул подальше от дома.
— Ах, негодяйка! Обокрасть нас хотела? — раздался ненавистный и хорошо знакомый голос.
Изловчившись, Мила со всей силы наступила на ногу своему мучителю, вырвалась из его рук и отбежала в сторону. Напротив нее, сверкая маленькими глазками, с перекошенным ртом стоял ее троюродный дедушка — Степаныч. Его безвольный подбородок трясся от ярости. Брызгая слюной, он рявкнул:
— Воровка! Что ты делала в моем доме? Отвечай!
Миле даже в голову не пришло послушаться, зато она поразилась тому, что Степаныч назвал этот дом своим. Интересно, понравилось бы это бабушке?
— Не подходите ко мне! — тяжело дыша, крикнула Мила — она вдруг припомнила, сколько натерпелась от своего «дедушки» и почувствовала, что от волнения кровь прилила к щекам.
— А вот сейчас и подойду! — пригрозил старик. — И накостыляю тебе так, что на всю жизнь запомнишь! А потом еще в милицию отведу! Скажу, что ты из дома сбежала, беспризорница!
Мила даже задохнулась от возмущения и обиды.
— Да ведь вы же меня хотели в детский дом запереть! Это вы меня из дома выгнали!
— И правильно! Не хватало еще воровки в доме, — прокричал он с перекошенным от ненависти лицом. — Отвечай, что украла!?
