– А то отрицательные флюиды передадутся и двойняшкам. А сейчас ты расстроена? Я тебя огорчил?
– Я и впрямь чувствовала себя прескверно, – призналась будущая мать,
– Зато ты излагала дело точно, сжато и по-деловому – словом, вполне по-адвокатски… до тех пор, пока не помянула про постель.
– Не лучший из юридических терминов, состроила гримасу Карен.
– Я вот все думаю, приводя пословицу, отдавала ли ты себе отчет в том, что речь идет о нашем общем ложе? Или просто обмолвилась в пылу спора?
– Если честно, – задумчиво проговорила Карен, – в тот момент мне меньше всего хотелось оказаться с тобой в одной постели.
– А теперь?
– Ну, если тебе действительно хочется… – Карен прикусила язычок.
– Сейчас убедишься.
И в качестве неоспоримого довода Майлз использовал такие утонченные, упоительные ласки, что у молодой женщины не осталось ни малейших сомнений…
– Ты победил, – прошептала она, когда любовная игра близилась к своему апофеозу.
– А мне сдается, ты выиграла и этот раунд, и партию в целом, – прерывисто проговорил Майлз, прильнув к ее груди.
Проснувшись на следующее утро, Майлз обнаружил, что жена уже не спит. Приподнявшись на локте, Карен наблюдала за мужем.
Обычно Майлз спал на спине, так что, как только он открыл глаза, взгляды их встретились.
– Ммм… – протянул он, заключая Карен в объятия. – И чем я только заслужил такое счастье? – Майлз коснулся губами ложбинки у основания шеи, погладил податливую спину.
– Какое такое счастье?
– Обнаружить в моей постели обнаженную, бесконечно желанную роскошную красавицу!
– Я не надела ночной рубашки только потому, что сразу уснула. – Карен нахмурилась: – После того, как ты навязал мне свою волю… Не надо, – задохнулась она, когда муж ласково прихватил зубами ее сосок.
– Прости, я сделал тебе больно? – Майлз заглянул ей в глаза.
– Нет, только… – Карен запнулась: ну разве объяснишь, какое неизъяснимое блаженство он ей дарит?
– Ладно, воздержусь, но только потому, что мне нужно встать, одеться и позавтракать за две минуты и двенадцать секунд, – ответил Майлз.
– Откуда такая точность?
– Намекаешь, что воздержание здесь неуместно? – В дымчато-серых глазах искрились смешинки.
– Нет, просто удивилась, что ты даже на часы не взглянул.
– Я определяю время по солнцу, – серьезно ответил Майлз. – В противном случае мой управляющий, которому я назначил встречу через… теперь уже одну минуту и пятьдесят семь секунд, начнет без меня.
– Думаю, тебе следует подавать подчиненным пример пунктуальности, иначе и они обленятся и возьмут в привычку дрыхнуть до полудня!
– Ты вздумала меня отчитывать?
– Разумеется, нет! Как я смею? – томно проворковала она.
– Еще как отчитываешь! А может, просто хочешь, чтобы я снова навязал тебе свою волю? Или ты меня не до конца простила?
Карен вдохнула поглубже и тут же просияла безмятежной улыбкой.
– Вчера я и впрямь не до конца тебя простила, однако видишь сам, как все вышло!
– Тебе не понравилось?
– Все было восхитительно, и ты сам это отлично знаешь. – Взгляд аквамариновых глаз смягчился, и Карен шутливо взъерошила мужу волосы.
– Тогда почему бы нам не повторить? В любом случае, пока у меня в голове одна-единственная навязчивая мысль, на плантации от меня толку мало. – Майлз потянулся к жене, но тут затрезвонил телефон, и владелец усадьбы выругался сквозь зубы.
Он коротко переговорил с невидимым собеседником и досадливо швырнул трубку на рычаг. Карен заливисто расхохоталась.
– Видишь, а ты мне не верила! – мрачно упрекнул он.
– Что управляющий решит начать без тебя? Да, не верила.
– А ведь начал, но у него конвейер застопорился. И все же…
На этот раз его перебил легкий стук в дверь. Требовательный голосок Дика звонко возвестил, что его футбольный мяч срочно нужно надуть, ведь сегодня первый день тренировок, и, вообще, разве папа забыл, что нынче учебный день?
– Иду, – обреченно вздохнув, откликнулся Майлз. – Черт подери, – добавил он, обнимая жену. – Все меня терроризируют, мне предстоит кошмарный день, а ты смеешься!
– Ты просто лапочка! – захохотала Карен.
– Лапочка? – страдальчески нахмурился он.
– Ну да! – подтвердила она, целуя мужа в щеку. – Ступай решать свои проблемы. Я ничего не обещаю, но, если тебе станет совсем скверно… что ж, ты сам приучил меня ложиться подремать после ланча. Занятия в школе еще не закончатся, поэтому…
