– Знаешь, Майлз, я вовсе не так бестолкова, как тебе, кажется, – вызывающе сказала Карен.
– По-моему, тебе не грех вспомнить о том, что ты на пятом месяце беременности и носишь двойню, к тому же хочешь продолжать работать, да и интересы Дика надо бы учитывать!
– Ну, хорошо, разберемся с каждым из пунктов в обратном порядке, – раздраженно фыркнула Карен. – Самое главное в жизни Дика – это ты. Разумеется, отъезд Салли его огорчит,
но мальчик вполне определенно дал понять, что меня он вытерпит, пока усадьба и ты всецело принадлежат ему.
– Карен…
– Нет, дай мне докончить. И если я стану, вести себя осмотрительно, так что мальчик почувствует себя в безопасности, поймет, что его ценят и к мнению его прислушиваются, а вовсе не пытаются улестить, окружая показной любовью, если он убедится, что я не собираюсь встать между ним и тобой, с Диком все будет в порядке.
– Это звучит точно цитата из популярной брошюрки «Как обращаться с пасынками и падчерицами». Однако самые благие намерения не всегда осуществимы.
– Выходит, ты предполагаешь, что я испытываю неприязнь к Дику или он – ко мне, – парировала она.
– Человек не всегда осознает собственные чувства.
– Я отлично знаю, что к Дику я искренне привязалась и у мальчика нет и не будет повода затаить на меня зуб. Второй вопрос: двойня и пятый месяц беременности. Ни то ни другое не скажется на моих умственных способностях; ни то ни другое не превратит меня в инвалида, неспособного вести нормальную жизнь. Но раз уж ты потрудился мне напомнить, что какое-то время я буду медлительной и неповоротливой, я найму кого-то в помощники. Все очень просто.
– А ключевой аргумент ты пропустила. Работа! Несколько недель назад ты уверяла меня,
что карьера для тебя главное и роль матери-одиночки тебе подходит как нельзя лучше.
Карен задохнулась от возмущения: и у него хватает совести бросать ей в лицо слова, сказанные Бог весть когда! Молодая женщина отшвырнула расческу и вскочила на ноги. Глаза ее метали молнии.
– Ах ты, мерзавец! – процедила она сквозь зубы. – Слушай меня внимательно. Я знала, на что иду, и готова принять последствия. Недаром говорится: как постелешь, так и выспишься. Я стелила, мне и опробовать постель. Короче, я выполню все, что в моих силах, и незачем Салли принимать на себя новое бремя: в няньках я не нуждаюсь!
Некоторое время они испепеляли друг друга взглядами. Затем Майлз молча повернулся и стремительно вышел. Когда он вернулся, жена еще не спала. Впрочем, он отсутствовал не слишком долго.
Майлз притянул Карен к себе, невзирая на ее протесты, и прошептал, уткнувшись лицом ей в волосы:
– Прости меня. Для тебя ведение хозяйства и впрямь может оказаться непосильным делом, вот почему решение Салли стало для меня такой неожиданностью.
Карен слегка расслабилась, но промолчала.
– Ты все еще не склонна проявить ко мне хоть капельку снисхождения? – Майлз включил ночник и вгляделся в лицо жены. – Ты по-прежнему злишься, но даже ярость тебе к лицу, – прошептал он, ласково взъерошив ей волосы. – Послушай, вчера меня взбесила Линда, а теперь еще вот это! Мне очень жаль. Я все на свете отдал бы, чтобы оградить тебя от ее нападок.
– Линда… Раньше при одной мысли о ней я готова была разрыдаться, – проговорила Карен неуверенно. – Но теперь она утратила надо мною всякую власть.
Майлз погладил жену по щеке и хотел, было что-то добавить, но передумал и кивнул на живот Карен:
– Как они там?
– Отлично. Отдыхают, надо думать.
– Вот и славно. Извинись перед ними за меня. За то, что рассердил тебя попусту.
– Знаешь, наверное, они ничего не заметили, – против воли улыбнулась Карен. – Мне как-то попалась в руки одна статья про малышей, чья мать жила рядом с аэродромом, так что за окнами постоянно слышался гул реактивных двигателей.
– И малышей в утробе это нисколько не беспокоило?
– Похоже, нет, поскольку, родившись, детки чувствовали себя куда счастливее, когда вернулись из больницы домой, к привычному реву самолетов.
– И что бы это значило? – усмехнулся Майлз.
– Да ничего особенного, просто пришло на ум. Я лишь имею в виду, что не стоит слишком тревожиться о воздействии внешних факторов. Хотя, с другой стороны, не хотелось бы мне расстраиваться слишком часто.
