Карен по-прежнему не произнесла ни слова.
– Не одобряешь?
– Ты просто гений! – Молодая женщина порывисто вскочила с кровати и звонко чмокнула мужа в губы. – Как это я сама не подумала? – И она принялась лихорадочно стягивать нелепый купальник для беременных.
– Не потому ли, что у кого-то слишком серьезный склад ума? – предположил Майлз.
– А еще ты ужасно милый! – рассмеялась она.
– Но это не все. – Дождавшись, когда жена переоденется в изумрудный купальник-бикини и майку, он снова вышел из комнаты, а затем вернулся с двумя шляпами, парой белых полотняных туфель и соломенной пляжной сумкой.
– Майлз, а в киоске хоть что-нибудь осталось?
– Полным-полно. Сей головной убор, – он продемонстрировал изящную шляпу из итальянской соломки с широкими полями и белой ленточкой на тулье, – предназначен для неспешных прогулок и загорания на пляже. А вот этот, – любящий супруг помахал бейсболкой, – для развлечений более активных: катания на лодке и всего прочего в таком духе. Ну а туфли всегда пригодятся.
Карен с превеликой осторожностью водрузила на голову соломенную шляпу, заправив под нее волосы. Затем надела туфли и перебросила через плечо сумку. Эффект был потрясающий: майка отлично скрывала все внешние признаки беременности, и молодая женщина внезапно почувствовала себя на седьмом небе куда лучше, чем полчаса назад.
– Глазам своим не верю! – воскликнула она. – У тебя безупречный вкус в отношении одежды, цвета и…
– И женщин?
Майлз стоял, прислонившись к стене. Синие спортивные шорты, серая майка и шлепанцы на босу ногу придавали ему весьма залихватский вид.
– Я хотела сказать совсем не то. Вечно ты меня с толку сбиваешь! – пожаловалась она.
– Что до хорошего вкуса в отношении женщин, – согласен, – отозвался Майлз, так и пожирая жену взглядом. И улыбнулся краем губ, видя, как та слегка зарумянилась. – Должен признаться, что продавщица гостиничного магазинчика тоже его отметила.
– Хоть я и беременна? – изумилась Карен.
– Ты никак не поймешь одну простую истину: беременность тебя только красит!
– Хорошо, поверю тебе на слово, – поморщилась Карен.
– Поверь безо всяких оговорок. Ты расцвела на диво…
– Таким пышным цветом, что скоро в дверь пролезать перестану! – Отсмеявшись, Карен тихо добавила: – Я и впрямь полагаюсь на твое слово: что еще мне остается? И спасибо тебе. За то, что вернул мне уверенность и затратил на это кругленькую сумму! – Она снова поцеловала мужа. – Не пойти ли нам искупаться, мистер Диксон?
Не ответив, Майлз завладел ее рукой и заглянул в глаза жены. Затем поднес ее руку к губам.
– Отличная мысль, миссис Диксон!
– Ты в первый раз так меня назвал, – смущенно заморгала Карен. – А все вокруг только так и обращаются: «миссис Диксон» да «миссис Диксон»! Звучит так весомо, надежно…
– Куда лучше, чем «мисс Торп», верно? Карен поджала губы, но выдержки ее хватило ненадолго: она просияла улыбкой.
– Очко в твою пользу! Сдается мне, я признала твою правоту еще при первой встрече вопреки здравому смыслу.
– Вот так-то лучше! – рассмеялся Майлз. – Но, возвращаясь к теме: мы идем купаться, миссис Диксон?
– Как скажете, мистер Диксон, – ответила она.
Целыми днями молодые купались, загорали, ловили рыбу, катались на лодке. Карен буквально лучилась здоровьем, медовый загар изумительно шел к чертам ее лица. Майлз убедил жену в необходимости дневного сна, а сам в это время уходил поплавать с аквалангом или покататься на водных лыжах. Однако, просыпаясь, Карен зачастую обнаруживала, что муж, склонившись над ней, осторожно проводит пальцем по ее бровям или целует пальцы ног.
Жара стояла невыносимая, и мимолетные сумерки тропических широт приносили желанное облегчение. Полюбовавшись закатом, Карен возвращалась к себе, чтобы переодеться к ужину, Майлз же иногда оставался поболтать с другими отдыхающими.
А на четвертый день произошло нечто из ряда вон выходящее. Карен сидела перед зеркалом, размышляя, что надеть. В конце концов, она остановила выбор на длинном розовом платье, с низким вырезом и пышными рукавами, присобранном под грудью. Спереди тянулся ряд крохотных золотых пуговиц, так что Карен надела золотистые сандалии и жемчужное ожерелье. А затем извлекла из роскошного букета на столе цветок и собралась уже закрепить его в волосах, но вдруг застыла на месте.
