– Твоя беда, приятель, в том, что ты слишком много протестуешь, но у тебя есть одно большое слабое место.
– И какая?
– Ты портативный. – Я потянулся к нему.
– Нет! Не трогай меня! – Он издал ужасающий вопль. Пронзив мои чувствительные барабанные перепонки, вопль этот впился в мой мозг, и я не мог даже пошевелить руками, чтобы защитить уши. Внезапно мелодия изменилась. Одна моя нога поднялась и вновь опустилась. Затем то же самое сделала другая. Мои руки зажили отдельной жизнью, как будто в них вселился дух танцора диско. Они без капли изящества задергались и затряслись, как пьяные гости на свадьбе, но это были ягодки по сравнению с тем, что вытворяли мои ноги. Хоп-хоп-хоп, вжик, хоп-хоп-хоп, вжик, дрыг-дрыг. Музыка была неотразима. Я не мог остановиться.
– Ааз! – крикнула Тананда, кружась, словно безумный дервиш. – Сделай что-нибудь!
– Я пытаюсь, – прорычал я сквозь стиснутые зубы. – Я изображаю испанскую панику.
Очевидным решением было заставить Буирни перестать играть. Борясь со своими зараженными диско-ритмом ногами, я из последних сил пытался придвинуться к нему ближе. Я как будто плыл против течения. Чем усерднее я старался контролировать мои нижние конечности, тем безумнее танцевал. Калипса крутилась и кружилась вокруг нас, как балерина, угодившая в центрифугу сушильной машины. Я приблизился к Флейте на пару футов, но дальше как будто прирос к месту.
– Немедленно останови музыку! – приказал я Буирни.
– Ни за что! – крикнул он. Музыка не стихала, даже когда он говорил. Похоже, этот файф был мастак по части многозадачности. – Я буду играть, пока ты не уйдешь и не оставишь меня в покое. Мне хорошо и здесь.
– С каких это пор, – спросил Эрзац, подпрыгивая на спине Калипсы, – ты или кто-то из нас стремился к счастью?
– Что ж, я признаю, что пришел к этому довольно поздно, дружище, но это действительно здорово. Тебе стоит попробовать!
– Я не собираюсь «пробовать». Моя радость заключается в служении другим. Ты не можешь заставлять этих людей танцевать вечно.
– В этом нет необходимости, – сказал Буирни. – Мои тролли в два счета вышвырнут тебя на улицу, вот и все.
– Они, как и мы, застряли в твоих музыкальных чарах, – заметил я. – Если ты их отпустишь, мы тоже освободимся.
Буирни посмотрел мимо меня. Оба его телохранителя притопывали и прихлопывали. Повсюду вокруг нас рабочие сцены отплясывали буги-вуги. Личные помощники Файфа водили за кулисами хоровод.
– О, – сказал он. – Я забыл. Что ж, если ты пообещаешь уйти, я перестану играть.
– Ты дал мне обещание, – сказала Калипса. – Теперь ты пойдешь со мной.
– Ты не можешь меня заставить, маленькая леди, – самодовольно заявил Файф.
– Еще как могу! – возразила Калипса, легко запрокидывая голову. Ее ноги так и летали. – С представителями рода Калипсо шутки плохи! Музыка меня не остановит!
С этими словами она задвигалась в такт в музыке, добавляя взмахи рук и пируэты. Ее ноздри раздувались, руки взлетали над головой, пальцы щелкали в такт барабанному бою. Кружась на пальцах ног, она приближалась к Буирни. Она ТАНЦЕВАЛА так, как никто до нее не танцевал. Я был околдован, я забыл, что мои ноги были пленниками. Буирни ускорил темп, заставляя ее отступить, но Калипсу далеко не оттолкнуть. Она осталась рядом с ним. Когда он выдавал стаккато, она стучала пятками по полу. Когда он насвистывал тарантеллу, она выкидывала замысловатые коленца. Он попробовал горячий джаз. Ее большие глаза вспыхнули; она подпрыгнула и приземлилась на шпагат, затем вновь вскочила и, кувырком перекатившись назад, встала на одной ноге, как фигуристка. Буирни как завороженный следил за ней. Я тоже был очарован, но не собирался этого показывать. Что до меня, пусть этот файф думает, что для Калипсы это прогулка по парку.
– Видишь, она способна выдержать все, что ты ей сыграешь, – задыхаясь, сказал я. – Ну так как, сдаешься?
– Ни за что! – сказал Буирни. Он поменял темп, перейдя в ломаный ритм. Калипса даже не моргнула. Добавив к работе ног пируэты и прыжки, она щелкнула пальцами и устремила на него свои блестящие глаза. Музыка Буирни сбилась с ритма. Ага, похоже, теперь он в ее руках. Калипса кружила над ним, замедляя темп. Музыка в ответ тоже замедлилась. Мои ноги перестали стучать по сцене, словно телеграфные ключи, и перешли на медленный тустеп. Теперь я мог нормально видеть их. Калипса взяла флейту с его подушки и с видом победительницы подняла ее над головой.
