До недавнего времени Нависса была лишь небольшим поселком, одним из многих, что начинались как торговые фактории, но разрослись до размеров настоящего города. Расположенная неподалеку от старого торгового тракта Оласси, она лежит почти рядом с заброшенным городком Стилуотер, но о нем чуть позже…
Я остановился в доме судьи. Это было внушительное строение из красного кирпича с деревянным крыльцом и скошенной крышей, в духе швейцарского шале — в общем, один из современных домов, выросших в той части города, что ближе к горам. Судья Эндрюс уже на пенсии, родом он из Нью-Йорка и не стеснен в средствах. Старый друг моего отца, вдовец, с годами он развил в себе привычку к затворничеству. Как человек самодостаточный, судья не любит докучать другим людям, и, соответственно, ему тоже никто не докучает. Всю свою жизнь он увлекался антропологией и теперь, живя в этом далеком, малонаселенном краю, занимается изучением темных пятен науки. Это он, судья Эндрюс, узнав о моей недавней болезни, пригласил меня к себе в Нависсу на период выздоровления — отдохнуть и набраться сил, хотя к тому времени я уже практически оправился от недуга.
Разумеется, приглашение отнюдь не давало мне права вторгаться в его замкнутую жизнь. Это было бы неслыханной дерзостью. Вот почему большую часть времени я держался особняком, стараясь не попадаться ему на глаза. Конечно же, вслух это требование высказано не было, однако я понимал: судье хотелось, чтобы так все и оставалось.
Я мог свободно бродить по дому, в том числе и пользоваться его домашней библиотекой. Именно здесь, в последние две недели моего пребывания в доме судьи Эндрюса, на глаза мне попались любопытные работы Сэмюеля Бриджмена, английского профессора антропологии, погибшего при загадочных обстоятельствах всего в нескольких милях от Нависсы.
Эта находка наверняка оставила бы меня равнодушным, не будь я знаком с некоторыми из теорий Бриджмена. Надо сказать, что из-за этих теорий он стал в научном мире чем-то вроде паршивой овцы — и неудивительно, поскольку многие из них не имели с наукой ничего общего. Зная, что судья Эндрюс принадлежит к числу людей, которые ценят в первую очередь твердые факты, не искаженные полетом чьей-то фантазии, я невольно задался вопросом: чем же заслужили работы эксцентричного Бриджмена место в его книжном собрании?
Я направлялся из небольшой библиотеки в кабинет судьи, чтобы задать ему этот вопрос, когда заметил, как из дома, оглядываясь по сторонам, вышла красивая женщина, чей возраст я тогда затруднился определить. Несмотря на ее стройность и относительную свежесть кожи, в волосах ее виднелась седина. В молодости она наверняка была весьма привлекательной, если не красавицей. Меня она не заметила — вернее, даже если и заметила краем глаза, то, будучи крайне взволнованной, не придала этому особого значения. Вскоре я услышал, как от дома отъехала ее машина.
Не решаясь переступить порог кабинета, я задал хозяину дома свой вопрос.
— Книги Бриджмена? — переспросил меня судья Эндрюс, оторвав взгляд от лежавших на столе бумаг.
— Я имею в виду работы Бриджмена из вашей библиотеки, — пояснил я, войдя наконец в кабинет. — Даже не подозревал, что они могут вас заинтересовать.
— Вот как? А я не знал, что вы увлекаетесь такими вещами, Дэвид.
— Ну, не то чтобы увлекаюсь… Просто кое-что слышал о нем, вот и все.
— Вы уверены, что это все?
— Э-э-э… ну да. А в чем дело?
— Гм, как сказать, — задумчиво произнес он. — Впрочем, ничего особенного — так, совпадение. Видите ли, женщина, которая только что вышла из моего дома, — это Люсиль Бриджмен, вдова Сэма. Она остановилась в «Нельсоне».
— Вдова Сэма? — признаюсь честно, я был заинтригован. — Так вы знали его лично?
— Разумеется, знал, причем довольно близко, хотя это и было много лет назад. А недавно я прочел его книги. Кстати, погиб он неподалеку отсюда.
Я кивнул.
— Насколько мне известно, при весьма загадочных обстоятельствах.
— Верно.
Судья вновь нахмурился и даже отодвинул стул. Он был явно чем-то взволнован.
Я подождал с минуту в надежде услышать что-то еще.
— И что же? — проговорил я, поняв, что продолжать он не собирается.
