С утра у него были две тяжелые операции, и обе были проведены “с блеском”, как сказал ему ассистент. Сергей и без ассистента знал, что сработано все на редкость хорошо, но похвала была ему приятна. После обеда он съездил в министерство и, как это ни странно, увидел всех, кто был ему нужен. Такая удача выпадала редко. Вернувшись, он провел короткую летучку с докторами и нарисовал план завтрашней операции. Такая у него была привычка.
А потом решил поехать в отпуск.
Всех срочных больных он постарается прооперировать на этой неделе, а вместо себя оставит Сашку Гольдина Сашка – отличный хирург, едва ли не лучший, чем он сам. И администратор прекрасный.
Все, можно уезжать домой.
– Сергей Леонидович, Ирина Николаевна, – доложила секретарша в селектор.
– Спасибо, – ответил он.
– На первой линии, – уточнила секретарша и отключилась.
– Привет, – сказал он. – Ты чего мне не звонишь?
– Я тебе на мобильный звонила, – сказала жена весело. Всегда ей было весело. Не умела она сердиться, негодовать и выражать неудовольствие. Вот такая редкая у него была жена, и он любил ее последние пятнадцать лет. – Твой мобильный мне сказал, что ты недоступен. То есть абонент. Сережка, ты – абонент?
– Я великий хирург, – сообщил он ей. – И грозный начальник. Всех сегодня построил, всем влепил по первое число. Сейчас приеду домой и тебе влеплю.
Она не испугалась.
– Как наш сын посетил школу? – спросил он, надевая пиджак. Рукав завернулся, и он старательно его выворачивал.
– Который, первый или второй? – уточнила жена.
– Обое, – сказал он. Иногда ему нравилось загнуть что-нибудь такое, вроде “обое”, “вчерась”, “надысь” или “ихние”.
– Все отлично, – ответила жена. – Приезжай. Татьяна Павловна сказала, что абсолютно все без исключения довольны и счастливы.
Татьяной Павловной звали няню, которая забирала мальчишек из школы и оставалась с ними до приезда родителей.
– Я купила торт-мороженое для бандитов, “Баскин Роббинс” для тебя, орехов для себя, и еще осетрину и отбивные. Есть хочешь?
– Ужасно, – сказал он, улыбаясь, как идиот. – Я тебя люблю, Ирка. Выезжай. Я ненавижу приезжать раньше тебя.
– Тиран и сатрап, – объявила она и повесила трубку.
Это был чудный вечер.
Детей удалось загнать в кровати только в половине десятого, хотя Ира всегда строго контролировала время укладывания – в девять, и никаких гвоздей. Они оба были врачи и потому отлично понимали, что детям, которые ходят в школу и спортивные секции, нужно много спать и плотно есть, иначе к восемнадцати годам они превратятся в инвалидов и неврастеников. Но сообщение об отпуске, в который они на днях уедут, – подумать только, на целых две недели! – выбило семейство из привычной колеи.
Мальчишки скакали, Ники лаял, отбивные шипели на сковородке, а Ирка ворчала, что вечно он придумывает невесть что, когда только начался учебный год и самое время налаживать нормальный ритм занятий, входить в рабочую колею, составлять разумный график и делать что-то еще, такое же правильное и скучное.
Очень быстро она отошла и стала строить планы, а Гришка притащил бумажку в клеточку и фломастер – писать список вещей. Список был отложен на завтра, и дети, стеная и вопя, удалились в свои комнаты.
Сергей быстро затолкал посуду в посудомоечную машину, потрепал Ники и улегся на свой суперматрас, купленный неделю назад за бешеные деньги. Он стал плохо спать из-за каких-то придурков, провожавших его в клинику и обратно, и Ирка купила это изделие, решив сделать ему приятное.
Сегодня, садясь в машину, он посмотрел по сторонам, но не обнаружил никого из тех, что караулили его Уже недели две.
“Что за номера? – подумал он, раздражаясь. – Что это за слежка? Ей-богу, еще раз увижу, морду набью!”
Пришла Ирка, плюхнулась рядом, пристроила коротко остриженную голову ему на живот и запустила руку в его джинсы.
– Ого! – Он дернулся и захохотал. С разгону она сделала ему больно. – Полегче, дорогая. Я ведь твой старый муж, а вовсе не молодой любовник!
Они долго катались по матрасу, к размерам и конструкции которого никак не могли привыкнуть, хохотали, тискались и стаскивали друг с друга одежду. Потом занимались любовью и отдыхали, сцепившись вялыми пальцами. Замерзли и грелись под одеялом, улегшись “кучкой”, как это называла Ирка.
