Все спокойно.
В холодном влажном воздухе сытный кондитерский дух. Дальше по набережной – “Красный Октябрь”. Сладкий конфетный запах вязнет в носу, от него невыносимо хочется курить. И есть.
…двадцать. Один, два, три…
Ребята за желтым забором подобрались и натянули маски. Андрей не мог этого видеть, но точно знал, что это так.
Может, бизнесмен Муров и не стоит их усилий, и даже скорее всего не стоит, но убийцу его они сейчас возьмут.
Четверо у парапета разговаривают спокойно. Смеются.
Ну, бог в помощь…
Двигатель ревет, и машина сразу выскакивает на тротуар, с визгом приседая перед растерянной четверкой. Двери распахнуты, и Андрей уже снаружи. Слева от него Полевой. Только Димка где-то застрял.
– Стоять! Руки на голову!!
Один из них бросается бежать, сбоку на него кидается оперативник в маске. Кто это? Андрею некогда соображать.
Ругань, глухой удар. Стон.
– Мордой в парапет, ноги!.. Ноги шире, мать твою!! Ботинком в голень… стоять!!
Один валится на колени, другой, захрипев, перегибается через парапет.
– Руки на голову, ну!! Мат, дождь.
Операция прошла успешно, так они напишут в отчетах.
Те двое, что остались в машине, стоят на коленях, уткнувшись лицами в капот. Тоненькая красная струйка бежит по бежевому борту щегольской иностранной машины.
Все. Конец истории. Двенадцать секунд.
– Сколько? Это Полевой.
– Двенадцать, все нормально. Мужики, по машинам! Стволы подберите, если кто уронил!
Это шутка, и они смеются.
Андрей садится в машину, Гена Барский, водитель, хлопает его по спине.
– Ты молоток, Андрюха, мать твою! Железный опер!
Да, конечно. Он и сам знает. Все чисто, красиво, быстро и без единого выстрела. Не придется писать никаких объяснительных, и покой честных граждан не потревожен.
Неужели с тех пор, как он приехал на работу, прошло только полтора часа?! Время позволяет себе какие-то немыслимые кульбиты.
Как похолодало!
Андрей закурил.
– Дим, ты как? – спросил он, затягиваясь.
– Отлично! – ответил сзади Димка неестественно бодрым голосом.
Все ясно. Хреново, но не слишком. Какой это у него выезд? Второй вроде? Ну, для второго выезда неплохо.
Можно расслабиться и отдохнуть в теплой машине. Ехать им минут пятнадцать.
Мать твою…
* * *
Их двое, установила Клавдия. В субботу с утра до вечера за ней таскался один, а в воскресенье – другой.
Не обнаружив по дороге в булочную унылую рожу субботнего соглядатая, Клавдия решила, что у нее все-таки галлюцинации. Прав майор Ларионов. В булочную ей не особенно было надо, она пошла туда только “для проверки”. Второго она разглядела, выходя из вертящейся магазинной двери. В руках, как заправский конспиратор, она держала батон.
Ее сопровождающий маялся у ларька, покупал сигареты. Интересно, сколько раз в день им приходится делать вид, что они покупают сигареты, жвачку, пиво? Десять? Тридцать?
Этого она тоже видела у аптеки. И один раз у метро. Она уронила пакет с морковкой, и он на нее налетел. Но собирать морковку не помог, а понесся дальше, не оглядываясь. Клавдия тогда еще подумала неодобрительно, что джентльменов в роду человеческом совсем не осталось.
Почему-то они совсем не опасались, что в один прекрасный момент она поймет, что они таскаются именно за ней. Принимают за полную кретинку и простофилю? Конечно, у нее, наверное, вид такой, соответствующий, но только слепой в конце концов не обнаружил бы их присутствия. Или они уже очень давно за ней ходят и совершенно расслабились?
Господи, с кем же они ее перепутали?
И кто?! И зачем?!
Воскресенье прошло плохо.
Обнаружив второго, она расстроилась и перепугалась.
До похода в булочную ее страхи были просто ночной фантазией. Поводом для звонка майору Ларионову.
Когда-то она добыла его рабочий телефон и с тех пор трепетно хранила, смеясь над своим подростковым энтузиазмом. Домашний его телефон был у нее всегда. Когда в этой квартире еще жили Таня, и Елена Васильевна, и Дмитрий Андреевич, Клавдия звонила часто, наверное, каждый день. С Танькой они просто болтали, а с Еленой Васильевной обсуждали всякие житейские проблемы – что у нее с практикой, пишет ли она диплом, какая у нее будет зарплата и сделан ли наконец в общежитии давно обещанный ремонт.
