Болито опустился на колени перед раненым лейтенантом. Он видел, как тот мучается, теряя силы.
— Это был храбрый поступок, сэр!
— Я не мог поступить иначе, — выдавил, едва шевеля губами, Хоуп. Он попытался пожать Болито руку. — Когда-нибудь ты поймешь, что я хотел сказать.
Над ними склонился Трегоррен.
— Мистер Иден! Позаботьтесь об офицере!
Глаза Трегоррена уперлись в Болито.
— Значит, вы еще с нами, не так ли? — лейтенант пожал плечами. — Чтож, отправляйтесь наверх и подгоните этих лентяев!
Бриг, после того как перерезали якорный канат, уже кренился под напором берегового бриза, наскоро поставленные марсели хлопали, словно выстрелы из мушкетов.
— Переложить руль!
Над головой у них просвистели несколько пуль, выпущенных неизвестно откуда и неизвестно кем.
— Поставить нижние паруса! — Трегоррен казался вездесущим. — Лечь на правый галс!
Уцепившись за ванты, Болито посмотрел назад. Вспышки пламени выдавали место, где устроили диверсию морские пехотинцы. То тут, то там мелькал свет фонарей, и Ричард догадался, что они принадлежат другому судну, уже сменившему свое местоположение. После долгого пути вокруг мыса, напряжения и страха, сам по себе абордаж занял меньше двадцати минут. Это казалось невероятным, он замер, и при мысли насколько близка была смерть, по спине его потекли капельки ледяного пота.
Соскользнув вниз по бакштагу, он обнаружил Трегоррена, выкрикивающего команды людям, спустившимся внутрь по главному трапу.
К Ричарду подбежал Дансер.
— Боже мой, я так волновался за тебя! Казалось, мы никогда не вступим в схватку! — Он обернулся, услышав крик одного из матросов.
— Сэр! Там в трюме сидит целая толпа английских моряков!
— Давай-ка посмотрим! — бросил Трегоррен. — Без сомнения, это остатки первоначального экипажа брига. — Лейтенант схватил матроса за руку. — Однако, живые они или мертвые, пусть поднимаются на палубу!
Трегоррен склонился над компасом.
— Держи корабль на курсе, квартирмейстер. Круче к ветру, насколько возможно. Я не хочу получить залп с этой батареи!
— Есть, сэр! — рулевой ловко перебирал спицы. — Круто к ветру, сэр! На юго-запад!
Болито смотрел, как из главного люка вылезают люди. Даже в темноте можно было заметить: им не верится, что оказались, наконец, снова на свободе.
Один из них с трудом доковылял до кормы и отдал честь лейтенанту.
— Старки, сэр. Помощник штурмана с «Сэндпайпера».
Он покачнулся, и едва не упал, но его поддержал Болито.
Трегоррен осматривал освобожденных, уткнув в грудь подбородок.
— Вы старший?
— Так точно, сэр. Капитан Уэйд и другие офицеры погибли. — Он опустил взгляд. — Мы прошли через настоящий ад, сэр.
— Возможно.
Трегоррен подскочил к подножью грот-мачты и искоса посмотрел на хлопающий марсель.
— Приставьте нескольких из этих парней к работе и поставьте бизань, а после — передние паруса. Мне нужно больше пространства для маневра. — Лейтенант повернулся назад. — Ладно, мистер Старки, можете принять командование на корме, раз уж вы лучший из оставшихся. — Он смерил помощника штурмана глазами, как будто мог разглядеть его сквозь тьму. — Хотя, мне сдается, вы не слишком старались, защищая один из кораблей Его Величества, не так ли?
И лейтенант поспешил прочь, зовя на ходу Дансера и раздвигая опешивших матросов, словно плуг землю.
Старки справился с компасом, бросил взгляд на марсели и сказал в сердцах:
— Зря он так говорит. У нас не было ни единого шанса. — Он посмотрел на Болито и продолжил. — Вы хорошо дрались. Эти мерзавцы посмеивались, говоря, что сделают, если ваш корабль попробует атаковать их.
— Но кто они такие?
— Пираты, корсары, зовите их, как вам нравится. — Старки тяжело вздохнул. — Но я клянусь, что никогда не встречал большей мрази, хотя всю жизнь провел в море.
Болито заметил, как два матроса несут к трапу лейтенанта Хоупа, и помолился про себя, чтобы тому хватило сил перенести ранение. Несколько человек погибли, и будет чудом, если еще никого не придется хоронить.
— Они держали нас на борту для управления бедолагой «Сэндпайпером». Мы были как галерные рабы. Они били нас и обращались с нами как с отребьем. Их хватало только для обслуживания пушек, ну и для того, чтобы не дать нам взбунтоваться, скажу я.
