Он вспомнил, что его действительно три раза заливало жидким огнем в той Тьме… и уродливых бабочек было три…
И сверкающая пурпурная пыль попадающая в глаза… «Дарю!»…
Он зажмурился и затряс головой. Очень хотелось проснуться…
Не помогло.
Он ущипнул себя. Не помогло. Отстегнул позолоченную запонку с уцелевшего рукава и острой иглой застежки с силой порезал руку. Было больно, но вместо крови из пореза потекла черная густая жижа. Впрочем совсем не долго. Порез на глазах затянулся, а маленькая лужица на лавке, успевшей натечь жижи, распалась черным пеплом и развеялась…
Стало совсем страшно…
Он поднял глаза к небу. Все тот же нестерпимо яркий и невероятно светлый Ском… Неприятно. Не больно, но явные неудобства от излишка света все таки ощущаются…
Не громко скрипнула дверь. Рико обернулся. Девочка вернулась во двор и со всей осторожностью пыталась закрыть дверь избежав повторного скрипа, а сквозь стену, внутри дома виделся еще один клубок прозрачных пурпурных линий с формой человека. Вероятно тот самый угрюмый мужик которому он Берга оставил. Спит.
Девочка подбежала и протянула ему широкую серебряную пряжку, обдав столь сильным ароматом радости, что его собственный страх заметно притупился.
— Благодарю вас, — невольно улыбнулся он под напором чужой радости и вгляделся в гладкую сторону драгоценности.
И правда черные…
— А как вас зовут? — смущение и все то же восхищение…
— Рико, — рассеянно ответил он и попытался сосредоточиться на ее сердце и крови.
— А меня Мирида!
Линии налились отчетливым цветом, а отражение в пряжке ярко засветилось фиолетово-красным.
Новая волна чужого восторга с восхищением в этот раз затопила все его существо. Он зажмурился, помотал головой, и стараясь не вдыхать лишних «запахов», отодвинулся чуть дальше, возвращая пряжку. Да что же ее так впечатляет в нем?! Задумался он и тут же вспомнил свои собственные чувства, при общении с хозяйкой бабочек… или харфов? С сочувствием посмотрел на Мириду. Видимо это все глаза… Подаренные хозяйкой харфов… На душе вдруг стало так тоскливо и мерзко, что чужие чувства вязли в этой тоске не разбавляя ее даже на каплю.
Он поднялся и плотнее запахнув плащ, учтиво поклонился:
— Я искренне благодарю вас Мирида за приют и заботу, но долг обязывает меня незамедлительно покинуть ваш дом и вернуться в крепость.
— Но вы ведь ранены Рико!!! Я уверена вы можете еще хотя бы пару дней отдохнуть! Вас всего три часа назад принесли без сознания и даже не верили, что вы сможете выжить! Вам НАДО отдохнуть!!!
Грусть и отчаяние теперь двойные, только разные… Харфовы глаза!!! И ведь действительно выходит харфовы в самом прямом смысле… Ну вот зачем ему такие подарки? Он ведь не просил…
— Рико останьтесь! Они говорили вы самое большее через два часа умрете и рассыплетесь черным пеплом! Вам точно нужен отдых и спокойствие!
И еще один осколок реальности с щелчком занял свое место в целостности происходящего: «…вообще-то я пришла наказать тебя…»
Он вздохнул и грустно улыбнулся:
— Простите Мирида, так будет лучше. И передайте мою благодарность вашему отцу.
Он еще раз поклонился и торопливо направился в сторону калитки.
* * *
Отрезок дороги, проходивший сквозь деревню Рико практически пробежал, отчаянно стараясь не смотреть по сторонам. Слышимое ото всюду биение чужих сердец пугало, а запахи сотни чужих чувств, просто сводили с ума. Только отойдя на достаточное расстояние он все же остановился и усевшись на большой камень, расположившийся неподалеку от дороги, задумчиво посмотрел назад.
Дома отсюда были уже еле видны, но просматривающиеся тут и там пурпурные точки все равно ярко выделялись на общем фоне. Более того, они не оставляли его и тут. Птицы, какие-то мелкие животные и даже насекомые… Он видел, слышал и чувствовал все живое на расстоянии пары верст и ни скалы, ни земля не представляли собой хоть какой-нибудь помехи.
Да еще и Ском в своем беспощадно-холодном сиянии пронзал кожу тысячами мелких ледяных иголок. Рико натянул капюшон на глаза и спрятал руки в складках мягкой подкладки. Стало легче и немного теплее, но теперь мысль вернуться в крепость уже не казалась такой хорошей. Отец часто повторял, что нельзя прятать собственные ошибки за неудачными обстоятельствами или не предвиденными случайностями. Можно ли называть ошибкой его нынешнее состояние он не знал, но скорее всего да. Ведь если бы он сказал прекрасной хозяйке харфов правду, что ее слуги отвратительны, сейчас он был бы мертв. И вероятно это было бы правильным, потому что назвать жизнью то что он представляет из себя теперь… Нет, наверное жизнью все таки можно, но вот человеком точно нельзя.
