Между ночью и днем - страница 45

— Где Гаспарян? Может быть…

— Эта сволочь в бегах. За бугром. Но его вины нету. Он сам горит. У них там очередной пересменок. Ничего, переждем. Поверь, я рад, что ты живой.

— Взаимно. Берегите себя.

— Саша, позвони через два дня.

— До свидания, Георгий Саввич.

— До свидания, дорогой. Помни, надо переждать.

Следом я перезвонил родителям, но там никто не отвечал. Это было странно. В это время мать обыкновенно готовила обед. Я позвонил Зурабу — тот же результат. Набрал номер Коли Петрова — и там никого. С каждой минутой во мне крепло чувство, что пытаюсь пробиться в какую-то вязкую пустоту.

Влетел «подмосковный карп» с бутылкой в руке, возбужденный, одухотворенный:

— «Кристалловская». Прямо с завода. Прошу!

— У вас бывает так, — спросил я, — чтобы линия не соединяла?

— Сколько угодно. Вот наоборот — редко, — он совал мне свою несчастную добычу, бутылку «Столичной», но я молча его отстранил и увел Катю на улицу. «Не понял!» — донеслось нам вдогонку.

Катя ни о чем не спрашивала, семенила рядом, держа меня под руку. Миновали деревню и дошли до кукурузного поля, где я почувствовал необходимость посидеть на травке.

— Башка, блин, какая-то чудная, — пожаловался Кате, — Будто в ней осиный рой. У тебя так бывает?

— Сколько угодно, блин, — ответила она глубокомысленно, и мне сразу стало легче.

— Подлечиться бы надо, — сказал я.

— Я готова. Но, может быть, потерпим до дома?

До дома мы дотерпели, и там нас ждал сюрприз. Родной мой «жигуленок» был припаркован возле изгороди. Улыбающийся Гречанинов, в светлой рубашке, в серых, идеально отутюженных брюках, приветствовал нас у порога.

— Где это вы все бродите? — заметил ворчливо. — Второй час жду.

Меня не обманула его улыбка: он привез плохие новости.

— Катя, ступай свари кофейку, — попросил я.

Проходя мимо Гречанинова, она мимолетно коснулась его плеча.

— Ничего, ничего, девушка, — сказал он, — все в порядке.

Уселись под яблонькой, где была врыта скамейка на двух пеньках. Я закурил.

— Ну как, косточки срастаются?

— Григорий Донатович!

Поглядел на меня изучающе:

— Что ж, Саша, придется тебе немного собраться с силами. Торопятся наши фигуранты, прямо удержу нет…

Торопливость привела бандитов к тому, что они третьего дня ночью взорвали гараж отца вместе с находящейся там «девяткой», которую он ремонтировал. При этом зацепило три соседних гаража, но из людей никто не пострадал.

— Это все? — спросил я.

— Не совсем. У твоего папы сердечный приступ. Он в больнице.

— У меня еще есть сын, помните, я вам говорил? Про него ничего не известно?

— Почему неизвестно. Я с ним виделся. Хороший, сообразительный мальчик. Ему есть где спрятаться. Не волнуйся.

Я особенно и не волновался, дымил, тупо глядя под ноги. Конечно, грустно было понимать, что, скорее всего, они меня дожмут. Но это логично. Дожали же они страну. И никто им не помешал. А что я? Жалкий комочек протоплазмы, нелепо пытающийся сопротивляться.

— Надо ехать к отцу, — сказал я.

— Да, разумеется. Я тебя отвезу. Но Катя останется здесь.

— Вам виднее.

Катя успела напечь оладышков и заварила крепкий кофе. На меня поглядывала с тревогой, но держалась бодро, хотя и заискивающе. Осведомилась у Гречанинова, любит ли он украинский борщ со шкварками. Она собиралась приготовить его на обед по матушкиному рецепту и надеялась, что мы оба останемся довольны и, может быть, даже придем в восхищение. Оказывается, для секретного борща у нее есть все, что надо, кроме винного корня. Но и без винного корня…

— Катя, — перебил я ее на самом интересном месте, — у меня отец заболел, надо его навестить.

Она смотрела не на меня, а на Григория Донатовича.

— Вы хотите, чтобы я осталась здесь?

— Придется, — сказал Гречанинов. — Если не боишься, конечно.

— Но почему?

— Так будет разумнее.

Перевела умоляющий взгляд на меня, и я видел, что собирается заплакать.

— Катя, не срамись!

Она почувствовала мое раздражение.

— Хорошо, господа мужчины! — улыбнулась сквозь проступающие слезы, — Но вы ведь к обеду вернетесь?

— Когда надо, тогда и вернемся, — сказал я.

— К вечеру, — добавил Гречанинов, — Ты уж не скучай, пожалуйста.

Как быстро мы поменялись ролями! Отец лежит в такой же точно палате, на пять коек, но к его кровати была подключена капельница. Вместо подполковника Артамонова его соседом был белокурый старичок с маленьким, в одну ладонь личиком.