Купечеству должно было дать разнообразные льготы, совершенно освободить его от постоев и всяческих утеснений со стороны государства и "подать способ к размножению мануфактур и торгов". (Это была одна из любимых идей Голицына.)
Ненавистный шляхетству петровский закон о майорате — единонаследии — отменялся.
В заключение проекта следовал решительный пассаж: "Сие представя Верховному совету, требовать, чтоб определили, выбрав всем шляхетством, к рассмотрению сего людей достойных не меньше ста человек. И чтобы сие, не опущая времени, начать; о том прилежно просить, чтоб, конечно, того же дня или назавтра через герольдмейстера шляхетству о собрании объявить и покои для того назначить".
От Верховного совета, стало быть, требовали, чтобы он назначил собрание, на котором его упразднят…
И когда Василий Никитич предложил собравшимся немедля подписать проект и передать его в Верховный тайный совет, как того просил князь Дмитрий Михайлович, то последовало тягостное молчание. Ситуация рифмовалась с той, что сложилась утром того же дня. Тогда генералитет и шляхетство не решились подписать протокол собрания в Кремле, утверждающий предложенный верховниками порядок, теперь генералитет и шляхетство, хотя и в меньшем, разумеется, числе, не решались подписать проект, фактически дезавуирующий утренний протокол.
Одно дело — кричать против деспотизма и временщиков, другое — взять на себя ответственность за этот протест.
Татищев торопился. Так же, как и Голицын, он хотел бы сделать положение необратимым до приезда императрицы.
Он не мог не знать, что сплачивается и активизируется третья сила.
К 4 февраля, после суток раздумий, колебаний, сепаратных совещаний, проект Татищева подписали 39 человек. Надо думать, что Василию Никитичу пришлось проявить немало настойчивости и изобретательности, чтобы многие из этих подписей появились.
Хотя тут есть одно обстоятельство, которое заставляет предположить любопытный вариант. Обстоятельство это — состав подписавших проект. Большинство из них — "сильные персоны": тут и хозяин дома сенатор Новосильцев, и генерал князь Василий Вяземский, недавний обер-комендант Москвы, и тайный советник граф Иван Головкин с братом Михаилом, сыновья канцлера, и знаменитый Макаров, и граф Платон Мусин-Пушкин, и генерал Семен Салтыков, и генерал Тараканов, и генерал Андрей Ушаков, и князь Черкасский, и другие лица в чинах. Полковник — статский советник Василий Татищев — один из младших, и подпись его объясняется единственно его авторством.
Он подписался четвертым — после Салтыкова, Михаила Головкина и Новосильцева. Сразу возникает вопрос почему Салтыков, петровский опричник, родственник новой императрицы, неколебимый сторонник самодержавия, первым подписал проект? Ответ может быть только один — считая в этот момент верховников всесильными, он из двух неизбежных зол выбирал меньшее. Проект Татищева оставлял императрице толику реальной власти. Проект Голицына отдавал власть Совету и палатам.
Среди персон, подписавших текст Василия Никитича, было немало единомышленников Салтыкова. Соратники Татищева были столь же надежны, как и соратники Голицына.
Мы неплохо знаем позиции большинства вышеозначенных персон. И весьма маловероятно, чтобы те радикалы, которые возмущенно опровергали монархические доводы Татищева, находились в этом списке. Очевидно, решено было подписывать проект лишь громкими именами — для весомости и политической значимости.
Одновременно была предпринята акция сугубо практическая — копии проекта пустили по рукам гвардейских и армейских офицеров. Началась борьба за вооруженную силу — главный политический козырь.
Через несколько дней листы вернулись к Татищеву с 249 подписями. Но еще до того — 5 февраля проект с генеральскими именами передан был князю Дмитрию Михайловичу Голицыну.
Содержание проекта, первый пункт коего декларировал упразднение Верховного совета, разумеется, никак не могло устроить Голицына. Он воспринял его как вызов. С другой стороны, он сам объявил генералитету разрешение представлять любые проекты. Из этого странного положения нужно было находить нетривиальный выход.
