Она сердито глянула на обоих и скрылась на кухне.
И действительно, в тот же день Микаэла и его преподобие отец Джонсон повезли детей в город. Перед церковью сироты послушно выстроились в ряд, и жители города подходили, чтобы рассмотреть их поближе.
Пожилая женщина подошла к одной девочке и заставила ее раскрыть рот, чтобы посмотреть ее зубы.
— Не особенно-то, — неодобрительно поморщилась она. Микаэла мигом очутилась около этой женщины.
— Что вы делаете? Это же не ярмарка скота. Женщина со скучающим видом пожала плечами.
— Но ведь надо знать, что берешь в дом. И тут же равнодушно отвернулась.
Среди детей особенно выделялась одна старшая девочка. У нее были длинные черные волосы и миловидное лицо.
— Эй, вот ты! — окликнул ее владелец салуна Хэнк. — Как тебя зовут?
— Дженнифер, — послушно ответила девочка. Но Микаэла тотчас встала между ними.
— Хэнк, я боюсь даже спрашивать, что вы с ней собираетесь…
Но Хэнк широко ухмыльнулся:
— Я хочу ее удочерить. А то что же еще? Ведь эти дети здесь выставлены для усыновления.
Микаэла с трудом овладела собой.
— Это верно, но мы отдадим их только в семьи, которые подходят для этого и…
— А кто подходит, решает опять же доктор Майк!
Было не ясно, кто это выкрикнул, но слова подействовали. Люди по одному начали отворачиваться и расходиться с площади.
Микаэла была близка к отчаянию.
— Эти дети не рабы, они нуждаются в любви! — крикнула она вдогонку уходящим.
Кто-то тронул ее рукой за плечо.
— Доктор Майк, я боюсь, что таким образом мы ничего не добьемся, — сказал подошедший к ней священник.
Несколько мгновений Микаэла боролась с желанием упасть на грудь его преподобия и безутешно разрыдаться. Она чувствовала себя бесконечно усталой.
Но тут сквозь толпу уходящих она вдруг увидела Салли. Он смотрел на нее издали. Микаэла отступила на шаг от священника и освободилась от его руки.
— Вы правы, — поспешно согласилась Микаэла. — Нам надо поговорить с людьми по-другому, с каждым в отдельности. А пока пусть дети остаются у меня.
Было совершенно очевидно, что Салли колебался. Но теперь он все-таки подошел к Микаэле и священнику.
— Воспитать детей не так-то легко, — заметил он. — Не каждому это дано. А те, кто на это способен, живут в таких условиях, которые не позволяют взять ребенка.
Микаэла строго взглянула на него.
— Кто, например?
— Например, Дороти Дженнингс, — ответил Салли.
— Да, — воодушевленно подхватил священник. — Нам надо поговорить с миссис Дженнингс. Своих детей она уже вырастила. У нее есть опыт.
Салли взглянул на его преподобие с состраданием:
— Опыт-то у нее есть, и она, вне всякого сомнения, добрая женщина. Но ведь она живет в доме своего зятя, и у нее там одна-единственная комната. Куда же она приведет ребенка?
— Если это всего лишь вопрос места, — усмехнулась Микаэла, и ее темные глаза сердито блеснули, — то ты мог бы взять нескольких детей к себе. В лесу на воле места много.
— Ты прекрасно знаешь, что мой образ жизни не годится для детей, — возразил Салли.
— Итак, — вмешался в их перепалку священник. — Будет лучше всего, если я заберу их всех к себе.
— Да, вам, пожалуй, и придется это сделать! — Салли твердо посмотрел в удивленные глаза священника. — Детей вам здесь не устроить, разве вы этого еще не поняли? Лучшее, что вы можете сделать, — это избавить их от этого тягостного и мучительного положения. Выжидание ничего не изменит.
— Но кто-то же должен их спасти! — возмущенно воскликнула Микаэла. — Кто-то в этом городе должен взять на себя ответственность за других!
Салли посмотрел на нее долгим взглядом.
— Только почему этот «кто-то» всегда ты?
— Такая уж у меня роль, — произнесла она сквозь зубы, затем повернулась и зашагала прочь.
Приютские дети, так и продолжавшие оставаться в доме Микаэлы, по-прежнему доставляли ей много хлопот. Но по каким-то таинственным причинам Микаэле теперь приходилось легче. Ей удалось, по крайней мере, найти людей, которые давали пожертвования на содержание детей. И священник каждый день приходил поиграть с ними. Микаэла замечала, что день ото дня он все увереннее обращается с детьми. А еще она заметила, что его преподобие сбрил бороду. Когда она увидела его после этого впервые, ее поразило его помолодевшее, полное оптимизма лицо. Он больше не казался Микаэле замкнутым, неприступным и боязливым. Теперь она находила его деятельным человеком, способным взять на себя ответственность. А это были как раз те свойства, которые она особенно ценила в людях. В этом смысле его преподобие превратился в весьма привлекательного для нее человека.
