- How do you do, mister Kettelring 1.
Она старается выглядеть угловатее и развязнее, чем на самом деле, соблюдает англо-саксонский стиль.
Цвет лица у нее бледно-оливковый, волосы, как смоль, сросшиеся брови и на верхней губе пушок - настоящая породистая кубинка.
- Well, Mary 2, - говорит камагуэно, давая понять, что она может уйти к себе.
Но Мери - независимая американизованная девушка. Она садится, закинув ногу за ногу, и забрасывает Кеттельринга вопросами. Что он видел на островах? Каково социальное положение негров, как живут они и их дети, каковы санитарно-гигиенические условия. Кеттельринга втайне забавляет ее ученическое рвение, а папаша огорченно поднимает брови, похожие на огромных мохнатых гусениц. Кеттельринг врет, как школьный учебник:
- Благословенные острова, мисс Мери, сущий рай, кругом девственные джунгли, где летают колибри "фуфу", сама собой произрастает ваниль, знай только собирай ее. А что касается негров, то жаловаться им не приходится: они счастливы, как дети...
Американизованная девушка слушает, обхватив колени руками, и не сводит глаз с путешественника, который вернулся прямо из рая.
XXXI
Вечером камагуэно, мучимый болями в желчном пузыре, извинившись, рано ушел спать. Он и в самом деле выглядел плохо, - под глазами темные круги,
1 Здравствуйте, мистер Кеттельринг.
2 Ладно, Мери (англ.).
глаза ввалились. Кеттельринг вышел в сад выкурить сигару.
Благоухали мускат, акации и волькамерии. Огромные ночные бабочки гудели как ошалелые. На майоликовой скамейке сидела девушка в белом и, слегка приоткрыв рот, вдыхала нестерпимо сладкий воздух.
Кеттельринг учтиво обошел ее стороной, он знает приличия... Но вдруг отшвырнул сигару в заросли олеандров.
- Сеньорита, - чуть хрипло заговорил он, подходя к ней, мне стыдно. Я солгал вам: на островах настоящий ад. Не верьте, если вам скажут, что там можно остаться человеком.
- Но вы снова поедете туда? - спросила она тихо: ночью люди невольно понижают голос.
- Да. Куда же мне еще деться? - Она подвинулась, чтобы он сел рядом. - Вы, вероятно, знаете, что у меня... нигде нет своего дома. Мне некуда вернуться, только туда. - Он махнул рукой. - Сожалею, что испортил ваше представление о рае. А впрочем, там не так уж плохо... - Он попытался вспомнить что-нибудь красивое. - Однажды я видел бабочку Морфо, в двух шагах от себя, она помахивала синими крыльями. Как это было красиво!.. А сидела она на дохлой крысе, кишевшей червями...
Девушка с университетским дипломом выпрямилась.
- Мистер Кеттельринг!..
- Я вовсе не Кеттельринг. К чему, к чему все время лгать? Я никто. По-моему, если у человека нет имени, у него нет и души. Потому я и там выдержал, понимаете?
И вдруг американизованная девушка почувствовала себя маленькой кубинкой, ее длинные ресницы дрогнули, и она жалобно заморгала. "Ay de mi 1, что же мне сказать ему, чем утешить? Он такой странный... лучше всего убежать домой. Вот сейчас перекрещусь и встану..."
1 Бедная я! (исп.)
Нет, американская девушка не может поступить так, американская девушка станет ему товарищем.
Ведь мы изучали психологию, мы можем помочь человеку найти утраченную память, восстановить в памяти подавленные представления. Но прежде нужно приобрести его доверие... Американская девушка дружески берет Кеттельринга за руку.
- Мистер Кеттельринг... или как мне вас называть?
- Не знаю. Я - просто - "человек".
Она сжимает ему руку, чтобы овладеть его вниманием.
- Попробуйте думать о своем детстве, попробуйте! Вы должны что-нибудь вспомнить... хотя бы свою мать. Вспоминаете, да?
- Однажды... меня трясла лихорадка. Это было на Барбуде. Старая негритянка делала мне компрессы из отвара черного перца и пимента. Она положила мою голову себе на колени и искала у меня вшей. Руки у нее были морщинистые, как у обезьяны. Мне тогда казалось, будто рядом со мной мать.
Маленькой кубинке хочется освободить свои пальцы из его руки, его ладонь так горяча... Но это было бы нетактично. Ужасно теряешься в таких случаях!
- Так, значит, вы все-таки помните свою мать?
- Нет, не помню. Наверно, я совсем не знал ее.
