– Не делай глупостей, Атасов, – проговорил он неожиданно охрипшим голосом. – Ты, гм, не выйдешь отсюда живым!
– Что с того? – парировал Атасов. – Ты-то этого не увидишь! Усек?!
Минуту они мерялись взглядами, потом Поришайло отвел глаза. Снова взял себя в руки и, неожиданно, несколько раз вяло хлопнул в ладоши.
– Похвально, гм. А еще говорят – мельчают люди, г-гм…
На этот раз Атасов смолчал.
– Хорошо, – сказал Поришайло. – Ладно. Только скажи, гм, на кой черт тебе сдались эти недоумки, а? – тон Артема Павловича стал чуть ли не приятельским.
– Вы не поймете, – сказал Атасов, – сдались вот, типа, и точка.
– А что, если я предложу тебе хорошее местечко? – продолжал Поришайло как ни в чем не бывало, пропустив обидные слова мимо ушей, и изучая ногти на левой руке взглядом дотошной маникюрщицы, – по бартеру, гм? Ты больше не вспоминаешь о дружках, которые, гм, кстати, яйца, блядь, выеденного не стоят. Значит, идут на хер. Ты? Ты садишься в хорошее кресло, персональный водитель, охрана, гм, прочее. Начинаешь работать на меня. Что скажешь?
– В какое кресло? – уточнил Атасов.
– В то, гм, что было у Правилова при Ледовом.
Атасов поморщился, увидев Олега Правилова в офицерской форме и с дырой в голове.
– Парень ты, гм, с головой, – развивал мысль Поришайло. – Толковый. Не набекрень она у тебя, гм, как у твоих дружков липовых. Решительный, гм, опять же. За словом в карман не лезешь. Сработаемся, гм, если не будешь поперек батьки в пекло лезть. И – не пожалеешь, гм.
– А Правилов? – спросил Атасов.
– А что Правилов? – удивился олигарх. – От Правилова толку – ноль, гм. Как с козла молока. Он дальше носа своего БТРа ни черта разглядеть не может. И, гм, не хочет. Хоть давно в этом самом БТРе не сидит.
Атасов присел на краешек кожаного дивана.
– А я могу?
– Сможешь, гм, если тебе голову на нужный градус развернуть.
Атасов счел за лучшее смолчать.
– Ну, так как, гм? – спросил Поришайло. – Учти, парень. Я такими предложениями не разбрасываюсь.
– Вы мы льстите, Артем Павлович, или, напротив, считаете мудаком. В любом случае, типа, ответ отрицательный. НЕТ. Не пойдет, – твердо сказал Атасов. – Звоните в Крым, Артем Павлович. Бонифацкому там, Витрякову, этой вашей шлюхе, Миле Сергеевне, начальнику СБУ или президенту автономии, председателю правительства или депутатам верховной рады. Кому угодно еще. Договаривайтесь. Все, что мне требуется, – Атасов выставил перед собой три пальца, похожих на трезубец государственного герба, – это три жизни. Протасова, Армейца и Бандуры. Отдайте мне их, и я отсюда ухожу. Не отдадите, пеняйте на себя! Вам по силам договориться. Из вашего кресла и не такие вопросы решаются.
– Да ты, б-дь, не понимаешь ни хера! – воскликнул Поришайло, и маска напускного спокойствия слетела с него, как пеленка с бельевой веревки.
– Тем хуже для вас, – мрачно пообещал Атасов.
– Ты совершаешь большую ошибку!
– Вся моя жизнь, большая ошибка, Артем Павлович. – Ошибкой больше, ошибкой меньше, мне по х… уверяю вас.
– Кстати, Артем Павлович, – продолжал Атасов, поскольку Поришайло промолчал. – Вы, кажется, искали желтую кассету из коллекции Правилова? Эта кассета у меня. Думаю, найдется множество людей, у которых она вызовет интерес.
– Неужели ты рассчитываешь использовать свои жалкие пленочки в суде? – с издевкой осведомился Поришайло. – Или, думаешь отправить эту мазню в газету? Я тебе дам совет, дружок: пошли в телешоу «Нарочно не придумаешь». Выиграешь видеодвойку «Шарп».
– Я отправлю пленку чеченцам, Артем Павлович, – пообещал Атасов. – Тем самым, которые отщелкали Ледовому лаве за камни. В прошлом году, типа. Как только они ее получат, шоу начнется у вас на дому. Только не телевизионное, как вы понимаете. А такое, типа, что никакой полковник Украинский не поможет.
В комнате повисло тягостное молчание. Атасов использовал все козыри, что были на руках, больше крыть стало нечем.
– Тогда стреляй, – холодно посоветовал Поришайло. – Стреляй, гм, прямо, б-дь в лоб, не мешкая. Или иди, б-дь в церковь, в храм, обратись к владыке, который могущественнее меня. Понял, гм?! Поскольку я не оживляю мертвецов! Твоих дружков больше нет, они один х… гм, покойники! Ты это понял, Атасов?!
