Я согласился с ним. Иерихон стоял на невысоком холме, от вершины которого основная стена опускалась к скалистым краям долины. Там, где она выходила на равнину, ее защищал ров. На гребне перед ней соорудили дополнительные укрепления, создававшие тройной барьер. Таким образом осадные башни нельзя было придвинуть к стенам, усиленным крепкими округлыми башнями, с которых пращники и стрелки могли разить нападавших стрелами и камнями.
- Не удивительно, что Иешуа потребовалась помощь, - проворчал я.
Лукка сощурился, глядя против солнца.
- Сотни поколений жителей Иерихона усовершенствовали свою оборону, никакая банда номадов [скотоводы-кочевники] не сумеет обрушить эти стены.
Я ухмыльнулся в ответ:
- Вот почему Иешуа столь рьяно проявил гостеприимство - ведь мы должны оставаться с израильтянами, пока город не падет.
- Тогда нам придется надолго застрять здесь.
Утром мы несколько раз вновь объехали Иерихон, пытаясь отыскать уязвимые места в укреплениях, но тщетно. Впрочем, некоторые участки стены оказались древнее других, и кирпичи, из которых они были сложены, посерели и расшатались.
- Нам нужно землетрясение, - сказал Лукка. - Эти стены сложены из сырцовых кирпичей. Высыхая, они твердеют, как камень. Только землетрясение может нам помочь.
- Землетрясение... - У меня забрезжила идея.
- Видишь, стена состоит из отдельных частей, между которыми проложены бревна, - показал Лукка - Вот почему, даже когда землетрясение повреждает один участок стены, другие остаются целыми.
Я кивал, блуждая мыслями далеко.
Той ночью, когда мы лежали в моем шатре, Елена спросила:
- Как долго мы будем оставаться среди этих жутких людей?
- Пока они не возьмут город, - отвечал я.
- Но они никогда...
Поцелуем я заставил ее замолчать. Мы занялись любовью... Потом она заснула. Я тоже закрыл глаза и пожелал оказаться в тех далеких пределах, где обитали так называемые боги. Сконцентрировав устремления каждой клеткой своего тела, я пересек пространство и время, разделявшее наши миры.
И вновь меня окутало золотистое сияние. Но на этот раз я хорошо видел их город за ослепительной дымкой - его башни и шпили проступили как никогда четко.
- Ариман, - я позвал его одновременно вслух и мысленно. - Ариман, мой прежний враг, где ты?
- Его нет здесь, смертный.
Я обернулся и увидел ту неприятную богиню, которую назвал Герой. Золотой плащ, открывавший одно плечо, на груди прихватывала сверкавшая драгоценностями брошь. Темные волосы кольцами ниспадали на ее плечи, карие глаза внимательно разглядывали меня. С грозной улыбкой она заметила:
- Что ж, теперь ты одет получше, чем во время нашей последней встречи.
Я слегка поклонился. Самодельная туника и кожаный жилет были все же лучше тех лохмотьев, которые мне пришлось носить в Илионе.
- Ты опять жаждешь моей крови? - спросил я.
Ее улыбка сделалась шире.
- Наоборот. Быть может, я смогу спасти тебя. Наш Золотой Аполлон обезумел, как ты знаешь.
- Он больше не называет себя так.
Она пожала плечами:
- Имена не имеют значения. Я говорю лишь то, что может понять твой прискорбно ограниченный ум.
- Спасибо за доброту, - поблагодарил я. - Он отыскал племя, которое поклоняется ему и видит в нем единственного бога.
- Да. И он хочет устранить всех нас. Но кроме того, - добавила она, подняв брови, - он хочет, чтобы ты помог ему.
Я молча обдумывал услышанные новости.
- Разве не так? - потребовала она ответа.
- Я помогаю израильтянам захватить Иерихон, - признался я. - Во всяком случае, пытаюсь...
- Это часть его замысла, не сомневаюсь.
- Но я не знал, что он стремится, - я попытался припомнить ее словцо, устранить остальных.
- Теперь знаешь.
- Значит ли это, что он намеревается убить тебя?
Она злобно усмехнулась:
- Он охотно бы пошел на это, если б только сумел, но я не доставлю ему подобного удовольствия. Мы сокрушим его - и тебя тоже, если ты осмелишься помогать ему каким-либо способом.
- Но...
- Нейтралитета не может быть, Орион. Или ты перестанешь помогать ему, или ты - наш враг. Понятно?
- Да, - ответил я.
- Тебе придется хорошенько поразмыслить над последствиями своих поступков.
